«Круизинг Австралия яхт-клуб» был постоянно забит до отказа яхтами, но иностранных стояло всего три — «Мазурка» и две американские яхты. Все остальные были австралийские.
Вдвоем легче
В конце января мне, наконец, сообщили точную дату приезда мужа. Я очень радовалась, как и мои друзья. Особенно заинтригована была Малгося Здановская. Малышка отлично сообразила, что новый дядя намного лучше, чем я, подойдет для медвежьих игр с нею на ковре. В солнечное воскресенье мы томились на аэродроме. Наш рейс опаздывал, но мы восприняли это спокойно — уже привыкли к милому «южному тихоокеанскому времени». Впрочем, запаздывали и другие рейсы, но скоро самолеты разных международных авиалиний начали один за другим приземляться, и лишь самолета из Афин все не было. Вдруг Малгося авторитетно заявила: — Теперь летит дядя.
Мы рассмеялись — в небе ничего не было видно. Но дети, как и животные, слышат, вероятно, лучше: спустя несколько минут появилась серебристая птица, и вскоре мы разглядели шесть колец на хвосте. «Олимпик» шел на посадку. Сообщение Малгоси опередило информацию диктора:
— Прибыл самолет из Афин через Сингапур и Мельбурн.
Еще долгий час ожидания и мы наконец вместе. Почти через год разлуки, а точнее без двух дней. Сидней показался мне еще красивее, хотя я знала, что наше свидание будет исключительно деловым. Все необходимые работы на яхте поручить посторонним было невозможно — такая роскошь была нам не по средствам.
Мы начали с приведения в порядок внутренних помещений. Конструктор «Мазурки» с огорчением отметил, что экипаж мало заботился о соблюдении чистоты в них. Напрасно я доказывала, что от этого яхта хуже не плавает, пришлось распотрошить ее до конца и занять в итоге полностью гараж Здановских. После этого мы приступили к покраске всех закоулков. Было очень жарко и краска высыхала за несколько часов. Чтобы было прохладнее внутри, мы сделали на палубе настил из бальсы и не прерывали работу даже в полдень.
Однако малярные работы прекращались на время, когда ремонтировался вспомогательный двигатель. Фирму «Вольво» и на этот раз представлял швед — Ян. Он был не только отличным механиком, но и яхтсменом, поэтому его пребывание на яхте не сопровождалось катаклизмами. Не приходил в заляпанном маслом комбинезоне и с выпачканными по локти руками. Не бросал, куда попало, демонтированные детали, а раскладывал их аккуратно на заранее подготовленные тряпки, о диво! чистые. Не поливал койки, стены и пол топливом, маслом и смазками, а если нечто подобное и случалось, то сразу же вытирал. У него всегда имелись все необходимые инструменты и запасные части, которые он возил в автомобиле, представлявшем собой одновременно склад и подручную мастерскую. Муж и Ян с воодушевлением копались в двигателе, а я висела над ними и училась всему про запас. Уж очень не верилось, что мне попадется третий швед, а до сих пор только шведы успешно призывали к порядку мой двигатель. Впрочем, о мастерстве Яна знало пол-Сиднея — был нарасхват во всех клубах, поэтому работал на «Мазурке» периодически. В его отсутствие муж проверял электрооборудование и аккумуляторные батареи и начал строить дополнительную перегородку возле трапа — для защиты от заливания и брызг штурманской и, прежде всего, радиотелефона, инструментов и аккумуляторных батарей. Перегородка получилась далекой от совершенства заводского исполнения — немного кривая, ужасного зеленого цвета (у нас была еще только красная краска). Зато оказалась прочной и следующие полтора года плавания отлично выполняла свое назначение.
Ян закончил ремонт. Краткие испытания двигателя в заливе Рашкаттер дали положительные результаты. Можно было приступить к ремонту двигателя зарядного агрегата. На этот раз ремонтная бригада состояла из чистых австралийцев. Два пана взялись за дело с воодушевлением. Быстро и со знанием дела разобрали двигатель, а потом решили, что удобнее и лучше проверить его в мастерской. Но чтобы вытащить его, нужно было демонтировать все устройство. Они посмотрели на люк форпика и с сомнением покачали головой: