Наш стол, будучи нетипичным, занимался едой и светскими разговорами.
После официальной части и короткого перерыва председатель объявил о начале художественной части, т. е. выступлении первого дамского гостя собрания. С большим волнением, помня о высокой профессиональной подготовке собравшихся, я стала рассказывать о «Мазурке» и ее плавании. Капитаны слушали внимательно, потом посыпались вопросы, в основном чисто технические: о безопасности, методах плавания в пассате, проведении навигации. Встреча длилась дольше, чем было запланировано, и прошла вроде бы успешно: во время моего рассказа капитаны даже не переговаривались между собой. Мне сказали потом, что докладчик впервые не утомил слушателей. А может капитаны были просто хорошо воспитаны? После собрания некоторые пожелали встретиться еще раз.
Уже на следующий вечер чья-то маленькая фигурка ловко преодолела преграду в виде очень высокого причала и носового релинга. Внутрь заглянуло улыбающееся лицо. Это был капитан Сандерсон — он первым сдержал слово. С удовольствием расположился, не отказался от польской водки. Постепенно наш разговор становился все более непринужденным. Капитан рассказывал анекдоты и забавные случаи из своей морской жизни. Прощаясь в радужном настроении, передал приглашение супруги к ним на ужин.
Сандерсоны жили близко. Мы прибыли к ним очень торжественные. Нас усадили в салоне, началась серьезная беседа об усовершенствовании этого мира. Время от времени мужчины исчезали в кабинете хозяина. Это странным образом влияло на их состояние: движения делались все более угловатыми, а беседа — все менее серьезной. За ужином настроение было уже совершенно веселым и весьма далеким от желания усовершенствовать мир. При дружеском расставании мы получили бессчетное количество приглашений в этот гостеприимный дом.
Первый этап работ на яхте был завершен. Оставались только те, которые было желательно оттянуть на возможно более поздний срок, например, подъем яхты на слип или проверка спасательного плота. Мы решили, что можем позволить себе отпуск на несколько дней и воспользоваться приглашением в Аделаиду подружившихся с нами супругов Гроблицких.
Поначалу путешествие трансконтинентальным экспрессом Сидней — Перт проходило обычно. В вагонах было чисто, работали кондиционеры, народу немного. Более предусмотрительные пассажиры захватили с собой одеяла и подушки: из двух кресел можно было сделать удобное ложе для сна. Утром начались сенсации. Экспресс мчался через континент, вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась оранжевая пустыня с редкими эвкалиптами и какими-то стеблями. На ветках и проводах раскачивались ярко раскрашенные попугаи, из-под колес выскакивали целые толпы кенгуру, трусцой пробегали поодиночке эму. Время от времени появлялись огромные стада овец, худых и грязных, но зато заросших толстыми шубами. Среди овец паслись кенгуру. Привыкшая видеть жирных баранов на сочных зеленых лугах, я вслух удивлялась, как это овце-кенгуриное общество не подыхает с голоду. Спутники охотно объяснили мне, что у сытой овцы много мяса и плохой мех, а полуголодная, хоть и худа, но вынослива и дает прекрасную шерсть.
Пустыня с овцами и кенгуру была тщательно разделена — всюду тянулись заборы и сетки, между которыми иногда появлялась узкая полоса утоптанной земли, вероятно — дорога. Овцы перепрыгнуть через ограду не могли, зато кенгуру без труда меняли владение.
Время от времени появлялась резиденция-полустанок. Владельцы огромных ферм жили не в роскошных дворцах, а в небольших домиках, сделанных из ребристых листов железа. Рядом находились резервуар для воды, ветряная мельница для электроэнергии, несколько автомашин разной масти и возраста — вот, пожалуй, и все хозяйство. Полустанок состоял из двух платформ с калитками: платформа повыше была для овец, пониже — для коров. Трансконтинентальный экспресс послушно останавливался возле этих полустанков, которые иногда не имели даже вывески с названием, принимал и выбрасывал почту и отправлялся дальше. Вокруг разливалась безбрежная солнечная жара, которую мы сразу почувствовали при пересадке в Брокен-Хилле, откуда без препятствий добрались до Аделаиды.
В Аделаиде нам предоставили возможность осмотреть все достопримечательности города и его окрестностей. Особенно интересно было в зоопарке. Его огромная территория была разделена на кварталы по количеству штатов, и в каждом были представлены соответствующие животные. Лишь птицы были заперты в громадных клетках, да коалы находились за особой оградой. Один из них для развлечения посетителей ежедневно стоял на туристской вахте. В определенный час служитель снимал с помощью лестницы мишку с дерева и сажал на самый нижний сук. Тот уплетал эвкалипт и разрешал глазеть на себя. Все два часа вахты ему подкладывались новые порции еды — коалы питаются исключительно эвкалиптом, причем едят только один вид. Служитель защищал также мишку от нежностей посетителей, особенно от посягательств на его аппетит.