Консультант устроил небольшой переполох. Он заявил, что сиюминутная смерть мне не угрожает, но он не советует продолжать плавание. Разумеется, последнее слово остается за мной, но заключение клиники именно таково. Несколько дней я размышляла о решении врачей и многих других вопросах. За продолжение рейса были все аргументы — семейные, личные, общественные. Счастливого финала ждала ведь не только я с «Мазуркой». Против была возможная угроза моему здоровью. Но только возможная: врачи не утверждали, что должно произойти что-то плохое, а говорили, что может произойти. В этом поединке победу одержала «Мазурка». Я решила плыть дальше.
— Только не так скоро, моя дорогая, — охлаждал мой пыл доктор Синг. — Ты должна еще пройти необходимое лечение. Если тебе негде жить, останешься, разумеется, в клинике. Но у нас тесно, к тому же тебе незачем тратить лишние деньги. Лекарства можно принимать и дома. Тебя может кто-нибудь приютить в Кэрнсе? О возвращении на яхту, стоящую на якоре в буше, не может быть и речи!
В Кэрнсе место, где жить, было — и не одно. Я выбрала семью, с которой познакомилась еще в Куктауне, где они отдыхали вместе с сыном. Уже тогда они мне очень понравились, особенно веселая певунья Мэри. Из клиники я попала почти в родной дом. Вот если бы еще «Мазурка» была где-нибудь поблизости…
Мэри принялась лечить меня очень активно. Она следила за приемом лекарств и обильно меня кормила. Впрочем, ее общество и обстановка в доме тоже были прекрасным средством, способным поставить больного на ноги. Дополнительным лекарством были для меня ежедневные звонки польских представителей в Сиднее. Временами муж Мэри возил меня в порт — все же среди яхтсменов я чувствовала себя лучше всего. К тому же нас теперь объединяла общая беда: «Паган Ли» Дикси налетела на риф у Новой Гвинеи. Из скупых сведений, поступавших по радио, мы поняли, что экипаж не пострадал. Судьба яхты оставалась неизвестной — она шесть дней лежала боком на коралловых рифах, а это не могло не отразиться «на здоровье» даже более крепкого судна. Через шесть дней «Паган Ли» была снята с мели — риф на этот раз был побежден.
С беспокойством я думала о «Мазурке». Хотя Росс и слал утешительные телеграммы, я предпочитала быть лично в Портленде. Закончив лечение, вылетела туда первым же самолетом. И на аэродроме в Айрон-Рейндж нос к носу столкнулась с Россом.
— Твоя яхта исчезла вчера ночью. Еще вечером она стояла на месте, а утром пропала. Я послал сыновей на розыски, а сам приехал передать сообщение по радио в Канберру. Нужно организовать поиск.
Росс был страшно расстроен, а я просто остолбенела. Пыталась вспомнить, что в таких случаях обязан делать капитан судна, но в голове у меня было пусто. Послали с Россом телеграммы во все возможные направления. Береговая станция Терсди-Айсленд уведомила лоцманов всех судов, находившихся на фарватере. Такие же уведомления получили летчики авиалинии Буш-Пайлот. К поиску должны были подключиться военно-морской и военно-воздушный флоты. Это было все, что я могла сделать.
Тем временем Росс привел меня в дом своей знакомой из миссии Локхарт, где я должна была ждать вестей с моря и воздуха. Впрочем, связь с миром имелась только в Локхарте. Росс поехал в Портленд, надеясь узнать что-либо от сыновей.
К телеграфисту я бегала вместе с детьми хозяйки дома ежечасно. Вестей не было. У меня не выходила из головы мысль о яхте Дикси. Но она была стальной. К вечеру в дом влетел Росс. Он сиял, смеялся и размахивал руками.
— Все в порядке! Ребята нашли твою яхту. Была в пятнадцати милях севернее Портленда, почти у самых рифов. Они успели. Пытались буксировать ее с помощью моторной лодки, но против ветра не смогли. Тогда запустили двигатель — ведь ребята с парусами не знакомы — и вернулись в Портленд. «Мазурка» на якоре и ждет тебя.
Мы возвращались на разбитой машине Росса в отличном настроении. Мне не мешали ни бездорожье, ни удары макушкой о крышу кабины. В сумерках я увидела «Мазурку» на своем месте, выглядела невинно, словно никогда не срывалась с якоря. Я подумала, что не в силах оценить, какая из аварий была главнее — моя или вот этой непослушной, но такой родной яхты…
От кончика Австралии до Дарвина
Росс заставил меня поужинать в своем доме. Был отлив и прибрежный риф все равно не пускал тузик к яхте. Только поздним вечером я попала наконец на «Каурку». Здесь все было по-старому, лишь разбросанные доски настила свидетельствовали о срочном знакомстве Джеффа с двигателем. Решила завтрашний день посвятить уборке и двигаться дальше — была уже середина августа.