Милая компания обманывала не только свою страну и меня, но и друг друга. Если утром явились оба, то после обеда — порознь. Каждый убеждал отказаться от услуг их совместного кооператива и обещал на следующий день доставить мне все намного лучше, но от себя. К сожалению, у меня не было времени поиграть в торговлю, к тому же доставленный товар меня вполне устраивал, а на цены я все равно не могла повлиять — известно, Маврикий был дорогой. «Жених» тоже перестал мне надоедать, сраженный мнимым соперником — владельцем стоявшей рядом лодки. Лодка представляла собой одни дыры, соединенные кусочками досок, и тонула по два раза в сутки. Владелец появлялся рано утром, одалживал у меня ведро, вычерпывал воду и сообщал, что он должен что-то сделать со своим судном — ему хочется отправиться куда-нибудь в плавание. Кроме лодки, у него были еще только весла, но он надеялся в будущем увеличить состояние. Вечером одалживал еще фонарик, очевидно, опасался не попасть в темноте на судно.
За день до выхода из Сент-Луи я получила известие об «Авроре» — первом в этом сезоне циклоне на юге Индийского океана. Он шел от экватора, но, по сведениям метеобюро, ни превратиться в «Маврикий», ни добраться до бассейна Маскаренских островов не имел шанса. За сообщение об «Авроре» мне пришлось дать взятку в виде трех автографов для начальника метеобюро и его семьи. С его женой я познакомилась раньше и несколько принудительно. Как-то на палубу влезла солидная дама с восьмеркой детей, заверив меня, что я, безусловно, с радостью покажу «Мазурку» молодежи. После этого, не обращая внимания на мое неодобрение, разогнала все общество по закоулкам. Прощаясь, сказала, что супруг также нанесет мне визит. Я только надеялась, что без потомства, но супруг принес мне в подарок прогноз погоды, сообщение о циклоне и заверение, что он не страшен, и скорее «Мазурка» достигнет Дурбана, чем «Аврора» Маврикия.
«Аврора», Андромеда, Маколонгва…
Отличные условия плавания после выхода из Порт-Луи уменьшили мои претензии к пассату за последний месяц. Уже в полдень установился восточно- юго-восточный ветер — ровный и свежий. Я плыла на юго-запад параллельно далеким берегам Мадагаскара. Вечером связалась с Гдыней-Радио. Появился у меня и новый собеседник — польское судно «Варшавский университет». Утром в тумане я увидела остров Реюньон — путь в сторону Африки был открыт настежь. Если верить теории и статистике, то пассат должен сопровождать меня вплоть до 30° южной широты, но я не надеялась, что мне так сильно повезет: после 27° он на всех трех океанах превращался в переменные ветры — мерзкие, норовистые, чередующиеся со штилями с мертвой зыбью. Последнюю я особенно не любила: мотала яхтой, обременяя мачту и такелаж дополнительной динамической нагрузкой. А «Мазурке» ведь еще нужно плыть добрую пару тысяч миль.
Однако на этом этапе плавания я ожидала осложнений в виде судов и течений. Мне предстояло пересекать Мозамбикский пролив с его течением, которое обросло легендами и, к сожалению, не очень лестными фактами. Яхты похитрее шли с Маврикия прямо на Кейптаун, окружая большой дугой южный конец Африки. Правда, рисковали встретиться с циклонами, но зато их достигали только остатки течения, которое на больших широтах шуровало вдоль берегов со скоростью, не безразличной даже для судов покрупнее. Поскольку в плане моего путешествия значился Дурбан, я решила большой дугой обойти Мадагаскар: близкое соседство большой массы суши с наветренной стороны океана «нервирует» ветер и погоду. Но когда-то мне все же придется приблизиться к берегам Африки. Целевой точкой выбрала маяк на Тугеле, который находится намного севернее Дурбана, и можно было рассчитывать, что течение не отнесет «Мазурку» слишком далеко на юг. Приближение к африканскому берегу означало плавание по очень оживленной судоходной трассе. Я надеялась, что путь от Тугелы до Дурбана окажется не очень длинным, поэтому решила все это время просто нести вахту на палубе — другого способа защиты от судов еще не придумала.
До конца ноября я быстро и удобно спускалась к югу. Светило солнце, ветер в бакштаг позволял делать хорошие пробеги. Состояние моря было умеренным, и волны, шедшие с кормы, не мешали «Мазурке». Далекий Мадагаскар иногда переманивал ветер к себе, но я не особенно протестовала, поскольку одновременно он несколько разглаживал волны. Вечера посвящались самому приятному занятию — радиосвязи. Прежде всего с Гдыней, затем с «Варшавским университетом». Он стал частным метеобюро «Мазурки»: я могла принимать только в 100–150 км от берега, поэтому польское судно ловило прогнозы, передаваемые Кейптауном для территории Дурбана, и сообщало их мне. Мы говорили не только о ветрах и состоянии моря. «Варшавский университет» ежедневно информировал меня о местоположении циклона «Аврора», который вел себя очень странно, совсем не по правилам. Первые пять дней он спускался к югу вплоть до 20° южной широты, затем направился на запад — прямехонько по параллели. К тому же был зловредным: мало того, что вызывал сильное волнение, так еще передвигался в два раза быстрее «Мазурки». Если циклон выберет своей целью южную оконечность, то может состояться наша встреча, что крайне огорчало мазуркино метеобюро и меня. А я-то думала, что вопрос о циклоне уже отошел к истории рейса. Однако в итоге «Аврора» оказалась очень порядочной: «разбила себе голову» на северном берегу Мадагаскара в момент, когда «Каурка» обходила южный.