Он крепко держал ее за руку.
Наверху Айлин остановилась и виновато посмотрела на него.
— Это все платье, да? Не надо было мне его надевать!
Грегори нежно погладил ее по щеке:
— Нет, не платье, а ты сама.
— Но…
— Тсс, потерпи, я докажу тебе, что прав.
Грегори вел ее за собой, и возражать не было смысла. Они шли в ее комнату.
— Ведь ты женишься на другой, зачем же тебе я, — возразила Айлин, но даже ей самой этот довод показался неубедительным.
— Я еще не женат.
— Но как ты выпутаешься из этого контракта?
— В крайнем случае, можно будет покончить с собой, — хохотнул Грегори.
Однако Айлин восприняла его слова всерьез. Это как же, такой красивый, сильный, желанный — и уйдет из жизни?! Ее даже замутило. Она хочет его, он ей необходим! И вдруг лишиться его навсегда?.. Зачем тогда жить самой?
Грегори распахнул дверь в ее комнату.
Айлин замерла. Неужели она бросится в этот омут, в эту неизвестность?
— Может, нам… — начала было она, но, взглянув на Грегори, осеклась.
В его глазах было столько страсти, что устоять перед ней не хватало сил.
— Молчи, — хрипло попросил Грегори. — Мы оба этого хотим.
В глубине души Айлин чувствовала, что поступает неправильно, но в то же время знала: это неизбежно. Она пыталась разобраться, понять, что можно делать, а чего нельзя, но Грегори уже увлек ее в комнату и закрыл за собой дверь.
Тут же последовал жаркий поцелуй.
И снова Айлин обо всем забыла. А Грегори уже подталкивал ее к кровати, ноги сами шагали к ней. Все вдруг переполнилось новыми ощущениями, сбилось, спуталось, и вот Айлин уже лежит, а Грегори жадно целует ее лицо, шею, плечи, заставляя замирать сердце.
— Я выпила слишком много шампанского. Иначе бы ничего подобного себе не позволила, — попыталась как-то оправдать свою уступчивость Айлин.
— Еще шампанского! — прошептал он ей в ухо. — Вот что тебе сейчас нужно. Еще Пару бокалов.
Грегори приподнялся, но она потянула его назад: шампанского ей не хотелось. Он истолковал ее жест по-своему. Его губы с новой страстью впились в рот Айлин, оба дрожали, рвались друг к другу, но надо было еще избавиться от одежды.
Грегори привстал, сбросил смокинг, швырнул его на пол. Айлин в последний раз попыталась удержаться на краю благоразумия.
— Давай не будем торопиться, — слабым голосом попросила она, хотя уже понимала, что время сомнений прошло. Они переступили грань невинных ласк.
— Хорошо. — Глаза Грегори блеснули. — Давай будем медленно раздевать друг друга, пока не останемся в костюмах Адама и Евы. И тогда я возьму тебя.
— Я не об этом, — досадливо поморщилась она.
— Извини. Но я все равно разденусь.
Он снял галстук, стал расстегивать рубашку. Близость Грегори опьяняла, и Айлин подумала о том, что сейчас он разденется и… Но ее мучила совесть, не давая покоя.
— Я не хочу, чтобы ты меня брал, я не вещь. — Собрав силы, она попробовала высвободиться, но тщетно.
— Я не то сказал, извини, милая. — Грегори взглянул на нее и виновато, и лукаво. — Я хочу, чтобы ты сама отдалась мне.
Он снял рубашку, и Айлин зарделась.
— Что ты делаешь! — вырвалось у нее.
— Раздеваюсь. Ведь одежда мешает…
— Раздеваться надо в своей спальне! — выкрикнула она, с трепетом глядя на его обнаженный торс, и вдруг испугалась: а что, если ее нагое тело не оправдает ожиданий Грегори? Вдруг он разочаруется?
— Ты что, стесняешься? — ласково улыбнулся Грегори. — Может, поможешь мне?..
— Нет! — Айлин судорожно сглотнула.
Он пристально посмотрел ей в глаза и многозначительно пообещал:
— Когда настанет твой черед, я раздену тебя губами, зубами, языком. Хочешь?
Мысли ее туманились. Разве такое возможно?
— Все равно это ничего не решит, — прошептала Айлин, глядя, как падает на пол его рубашка.
— Все давно решено. И я говорил тебе об этом…
Айлин смотрела на него широко раскрытыми глазами. Эти сильные руки, широкие плечи, мощная грудь… Ни одна женщина не устоит перед таким мужчиной, и она не исключение. Тогда, в парке, она не обманулась — Грегори сложен идеально.
Она подняла руки и осторожно коснулась груди Грегори. Он вздрогнул, и Айлин вдруг почувствовала свою власть над ним. Повинуясь безотчетному желанию, она приблизила губы к его соску и лизнула.
— Ты вкусный.
Он рассмеялся, встал и, расстегнув ремень и молнию брюк, снял с себя остатки одежды.
— Теперь ты можешь попробовать меня всего.