— Решил вместе со своей невестушкой в ряды анорексичек записаться? — Алессандро закатывает глаза.
— Да иди ты.
— Уже третий час дня, а ты кроме этой дряни, — Конте обводит рукой многочисленные кружки и полупустую бутылку с алкоголем, — ничего не ел. Не появился на завтраке, на обеде тоже. Марта готовила, а в итоге никто не пришел.
— И Соколова? — прикрывает веки, медленный глубокий вдох и моментальный резкий выдох.
— Оторвись ты от этой бумажной возни, наконец. Эти документики никому, кроме тебя, не сдались. Сегодня Стефания возвращается из Рима, обсуди с ней произошедшее. Я буду у себя.
***
— Джо, давно не виделись! — из женских уст звучит итальянский язык, а после низкая брюнетка падает в объятия Джованни.
— И я рад тебя видеть, — Конте целует девушку в макушку. — Ты перекрасилась в черный? Тебе идет.
— Спасибо. Как там та девочка?
— По-моему она тащит его на дно. Хотя куда еще ниже… Как раз собирался тебя отвести к ней.
***
— Привет! Я Стефания. — Дарья дергается от неожиданности и, быть может, страха, когда слышит итальянскую речь: все-таки этот язык у нее отныне и впредь будет ассоциироваться отнюдь не с солнечной Италией или ресторанчиками на ее побережье. — Ты не говоришь по-итальянски, не так ли?
— Нет-нет, я прекрасно вас понимаю, — в голове девушки начали всплывать случайные фразы и правила по грамматике, однако произношение ее не подвело.
— О, чудесно! Вчера Сандро должен был сказать, что теперь я буду куратором твоего лечения. Я психотерапевт. Его в том числе, — Стефания не стала себя утруждать и пытаться говорить по-русски, так что продолжала лепетать на своем родном языке.
«“Сандро”? Почему эта девушка зовет его таким именем?»
— Я Дарья, — как всегда, в сознании ни одной подходящей фразы в самый нужный момент. Тем более на итальянском.
Девушки опустились на кровать.
— Манфьолетти мне сказал, что у тебя пищевое расстройство. Это так?
— Я совру, если скажу «нет», — нервный смешок слетел с ее губ. «Бьюсь об заклад, он уже доложил ей и о моих суицидальных наклонностях, и о том, что я очищаюсь. Хуже всего, если вдруг кто-то узнает о селфхарме…».
— Ладно, я смотрю, ты не слишком разговорчивая. Но ты признала проблему. Это уже половина пути к ремиссии. — Соколовой пришлось сжать зубы и прикусить щеку, чтобы не залиться истеричным смехом. В голове пару раз успели пронестись мысли, что эта девушка под веществами.
«Как у нее все просто»
— Вы же знаете, что от РПП нельзя полностью излечиться, да? Его голос все равно будет преследовать меня весь остаток жи…
— Знаю, но не хочешь хотя бы попытаться? — молчание. — Ты же ясно понимаешь, что анорексия — это медленное самоубийство. Это проявление агрессии к самой себе. Манфьолетти говорит, что до твоих похорон осталось всего несколько месяцев, если ничего не предпринять.
В горле главной героини застрял ком. Желание провалиться сквозь землю стало в десятки раз сильней. Тело занемело, глаза нервно забегали по комнате, и остановились на двери.
«Пожалуйста, пускай сейчас кто-нибудь зайдет. Пусть это будет хоть Конте, хоть Алессандро, мне все равно. Спасите меня, боже»
Слова Стефании уходили на фон, паника начинала душить, звон в ушах усиливался.
— Никто не зайдет, не надейся. Сандро по уши в работе, Джованни не посмеет, — она словно озвучивает мысли Дарьи. Приступ панической атаки уже крепко сжимает горло, а понимание иностранных слов дается ей все сложнее. — Ладно, не буду давить на тебя, смотрю, ты не в состоянии. Давай… просто расскажем друг другу о себе? — равнодушное пожатие плечами, за которым скрывается мольба об одиночестве. — Окей, я начну. Я Стефания Руссо, мне двадцать шесть. Родилась в Неаполе, приехала учиться в Рим, где случайно познакомилась с Манфьолетти. И вот, я здесь. Что на счет тебя?
— Я… мне восемнадцать, родилась в Петербурге, — тихо начала Соколова. — Переехала в Москву, когда мама очередной раз вышла замуж. Закончила первый курс на худ-графе, а потом попала в…
Дарья замолчала. Раньше она не могла вспомнить ту ночь, как бы ни старалась. Но сейчас пустое место в голове быстро начало заполняться, а перед глазами будто пролетали кадры, как в кино, только на скорости «два икс».
17 июля.
Вечеринка в Подмосковье, на даче у однокурсника Дарьи. Некий Даниил Раевский. Душа компании, экстраверт и просто лидер в их группе. Обычно Соколова не бывает на таких мероприятиях, но в тот день решила сделать исключение, по совету мамы. Мол: «сходи, развейся, ничего страшного не произойдет». Она и пошла.
Тяжелые басы ударяют в уши, алкоголь льется рекой, пара студентов лапает друг друга на диване в углу, а компания ребят из параллели расположились у кальяна. Раевский даже где-то раздобыл дурь. Главная героиня не помнит, что именно это было. В сознании просто маленькие цветные таблетки. Сине-зеленая, желтая, красная, затем вновь желтая.
— Ну, Да-а-аш, не будь занудой. От одного раза совершенно ничего не произойдет! — не унимался парень.
— Дань, я не буду употреблять. Мне вообще некомфортно находиться тут.
— Да я тебе серьезно говорю, все пучком будет! Ну, разочек, а? Я все проконтролирую, если тебя понесет. М?
Она не напилась, как ей говорила мама. Даша никогда в жизни бы ни пила. Она употребила наркотики, и ее сознание было затуманено ими. Прежде, чем проглотить таблетки, в голове девушки проскользнула лишь одна мысль: «надеюсь, там нет калорий».
Три часа ночи. Уже 18 июля.
Все пьяны и напичканы веществами. Трезвых людей, казалось, тут не оставалось. Ванная вся заблевана, даже потолок. Кто-то спит прямо на полу, парочки уединились в спальнях, остальные разошлись. Только трое сейчас не спешили идти отсыпаться: Соколова, Раевский и Кирилл. Последний, из вышеперечисленных личностей, являлся молодым человеком Даниила.
— Даш, а тебе слабо сейчас проехать на байке двадцать километров и не размазать себя в лепешку?
— Данил, ты конченый? — студент попытался заступиться за Дарью. — Она же и ласты склеить может.
— Ничего не склею. Смотрите и завидуйте, сейчас все будет.
— Может не надо?
— Кирь, не нуди, — отмахнулась девушка.
На горизонте заря, ноги дрожат, нет сил даже на то, чтобы нацепить на себя шлем. Пустая трасса, все идет относительно хорошо. Первые десять километров преодолены с легкостью. Но вдруг…
Перекресток и перпендикулярно проезжающий черный джип. Белая вспышка, оглушительный удар.
«Что произошло?»
Тело не может пошевелиться, словно оно и не принадлежит Дарье, а из виска тонкой струйкой сочится теплая кровь. На пару секунд девушке даже показалось, что душа покинула свою оболочку и больше туда не вернется.
— Вот же черт! Полуумок, в 103 звони, чего сидишь! — быстрые шаги двух человек приближались к Соколовой, отдаваясь в ее ушах ужасным грохотом, а затем она почувствовала на себе чьи-то руки. — Эй, только не вырубайся, смотри на меня, — последние слова, прежде чем перед глазами все затянет черной пеленой.
***
— Соколова, алло! Ты меня слышишь? — около девушки сидел Алессандро и размахивал перед ее лицом руками.
— Все хорошо, — максимально неуверенный ответ.
— Да нет, все плохо. Росси до тебя минут двадцать добиться хоть какой-то реакции не могла, позвала меня. Что за приколы?
— Я нормально себя чувствую, правда, — а голос-то дрожит, да еще как. Глаза стеклянные, смотрят в одну точку, пульс участился. — Что произошло в ту ночь?