— Скорее! Помогите! — взмолилась она. — Они там друг друга переубивают!
7.2
«Речь об отце и Денисе, — мелькнула в моей голове мысль. — И боится мама вовсе не за бывшего мужа».
Гончаров ринулся туда, откуда доносились характерные звуки — возня, мат, снова возня. Мама помчалась за ним, а я не без опаски сделала вперед пару шагов. Увидела, как в дверном проеме, который, вероятно, вел в детскую комнату, мелькнула испуганная мордашка девочки. Вылитая Власта — вспомнилось мне то, что я знала о Катюше. Точно… отец был прав, когда говорил об этом. Она оказалась очень похожей на мать.
— Алина? — прошептала Катя, распахнув дверь чуть шире и выглянув в коридор. — Мне стр — рашно! — призналась она.
Я застыла на несколько мгновений. Сейчас пойти и успокоить ребенка — означало рискнуть тем, что я проявлю в ее сторону эмоции. А их мне хотелось бы избежать. В моих планах было лишь одно — окончание отношений с матерью и больше никаких контактов. Потому и общение с Катей с моим жизненным путем никак не пересекалось. Но и оставаться в стороне, когда я могла сделать хоть что-то, было выше моих сил.
— Ничего особенно не происходит, — соврала я, подойдя ближе.
Конечно, о физическом контакте в виде объятий или чего-то подобного речи не шло, и сестра, словно почувствовав это, сделала шаг ко мне, но остановилась.
— Они подрались! Папа и какой-то дядя…
«Твой папа и мой, да…» — могла сказать я, но промолчала. Вместо этого прислушалась к тихим голосам, которые теперь звучали в соседней комнате, и сказала:
— Вот и все. С твоим папой все отлично, я уверена. Пойду разузнаю, что там, а ты пока глянь мультики.
Мы с Катей посмотрели друг на друга пристально. Во взгляде малышки сквозил искренний интерес. Наверное, она была уверена в том, что у нее теперь появится старшая сестра. А я просто смотрела на нее и тихо радовалась тому, что она — не я. И радость эта была за нее, за Катю. Потому что она не выглядела так, как я в детстве. Ведь даже сейчас, когда я смотрела свои фотографии из садика или начальных классов школы, понимала, что у меня на лице было написано выражение «меня не любят». А вот про Катюшу я такого сказать не могла.
— Все… иду смотреть, — повторила я и покинула сестру.
Когда вошла в комнату, где и сцепились Денис с папой, убедилась в том, что мои предположения верны. Дэн сидел на подлокотнике дивана, возле него суетилась мама. Он был цел и невредим на первый взгляд, только рукав рубашки был оторван. А папа расположился на полу и, судя по его лицу, пострадал в битве гораздо больше.
Что они здесь делили? Любимую женщину, за которую готовы были передраться даже учитывая то, что у Дениса вроде как была жена, а у отца — любимая «девушка»? Или за этой дракой таилось нечто гораздо большее?
Пока я переглядывалась с Олегом, не зная, что сказать, папа вдруг сделал то, что порядком меня удивило. Он мне подмигнул. И улыбнулся довольно, обнажая окровавленные зубы. Потом поднялся с пола при помощи Гончарова и просто вышел прочь.
Я недоуменно нахмурилась, но бросаться за ним, чтобы расспросить обо всем, разумеется, не стала.
— Что у вас за дуэль? — небрежно спросила у Дениса, игнорируя маму, которая посмотрела на меня с раздражением. — За сердце прекрасной дамы?
— А если даже и так? — фыркнула мама и, отойдя от Сычева, сложила руки на груди. — Ты приехала поговорить, давай сразу к делу.
Власта Викторовна в своем репертуаре. Ни минуты на то, что она считает лишним. И говорит сразу так, что становится понятно с первого слова — ее нутро буквально сочится холодом… Впрочем, сейчас меня это уже не особо и трогало.
— Аль, мы подождем снаружи, — сказал Гончаров, тронув меня за плечо. — Денис, пошли. Алине не нужны лишние уши.
Сычев вышел из комнаты быстро — дважды просить его было не нужно. Олег же посмотрел на меня выразительно и тоже покинул комнату. Мы с матерью остались наедине.
— Я надеялась, что после всего ты на моих глазах больше не покажешься, Аля, — начала говорить Власта, подпустив в голос ледяных ноток. Хотя казалось, куда уж больше? — У нас с Денисом в планах совместная жизнь. Он сделает тест ДНК, признает Катю, переедет ко мне. Свою часть квартиры продаст, так что вы больше не будете вместе…
Судя по тем крохотным, но все же опасливым ноткам, что зазвучали в ее голосе, мама считала, что я могу захотеть вернуть Дениса. И что у меня это получится.
— Скажи, а каково это — не любить собственного ребенка? — задала я вопрос, смотря ей в глаза.
Этот взор она выдержала, не стала отводить взгляда, да и слово «тушеваться» — тоже было не про маму. А я стояла напротив и понимала, что в моем появлении здесь не было никакого смысла. Вообще. Я сейчас буду беседовать со стеной из непонимания, холода и… нелюбви. С той самой, о которую билась раз за разом с самого детства. Ничего нельзя было изменить. У мамы был четкий план, в котором мне не имелось места. Конечно, я и сама совершенно не нуждалась в наличии рядом такого человека, как Власта, но мне хотелось просто услышать из уст матери, почему все так сложилось.