– Возможно, вы просто человек новой формации. – По тону Профессора нельзя было понять, серьезно он говорит или шутит.
– Это да, может быть. Давайте уже поищем какую-нибудь еду.
– Билатеральное раздвоение, – констатировал Профессор. – Слава богу, что вы не злой по природе.
Они шли через бесконечные развалины нефтезавода. Трубы заржавели, бетон на огромных площадках растрескался. Это походило на кладбище гигантских машин. Гарольд представить себе не мог, для чего они использовались и почему их требовалось так много.
Дальше начались дорожные развязки, заросшие теперь травой и даже мелкими деревцами. На шоссе 95 росли пестрые цветочки, как будто некий великан разбил здесь сад с закругленными аллеями.
Перевалив через гряду невысоких зеленых холмов, путники увидели тропу, ведущую через поле к какому-то городку.
– Мейплвуд, – сказал Профессор.
Длинное низкое строение в центре могло вместить сотни, а то и тысячи человек – Гарольд таких ни разу не видывал.
– Супермаркет, – пояснил Профессор, – непременный атрибут прежней американской жизни. То же самое, что атриум для римлян или плаза для испанцев. Место собраний, где ритуально покупают продукты и пытаются завязать романтические отношения с лицами предпочитаемого пола.
– Странно вы смотрите на вещи, Профессор. Давайте поговорим с местными, может, у них что-нибудь съестное найдется.
8
В городе били барабаны, возвещая о появлении чужих. Барабанами, древним сигнальным средством индейцев, пользовались многие изолированные американские городки. Новоявленные племена – белые, цветные и латинские – перенимали у индейцев много всего. У жителей Мейплвуда, большей частью белых, с чувством ритма обстояло неважно, но тревогу они били вполне серьезно.
– Вы пришли как раз к большой потакаве, – известил вышедший навстречу путникам городской вождь.
– Отлично, – сказал Гарольд, – а что это такое?
– Потакава в переводе с индейского – распродажа. В этот день, согласно древним традициям нашего племени, все продается за полцены.
– Вижу, мы и впрямь вовремя.
– Иноземным покупателям мы всегда рады. Вы оказываете нам честь.
– Хорошие, похоже, люди, – сказал Гарольд Профессору, когда их поселили в гостевом доме и накормили местным фирменным блюдом из опоссума, угрей и бамии.
И дом, и комната назывались Кленовыми в соответствии с именем города[4].
– Но это ж сосна, – заметил Гарольд, постучав по деревянной стене.
– Не имеет значения, – ответил Профессор. – Дом может быть построен из любой древесины – главное, что город называется Мейплвуд.
– Век живи – век учись… Что будем делать дальше?
– Думаю, нам полагалось бы что-то купить.
– Да запросто, – сказал Гарольд.
– Купить что-то определенное, иначе они обидятся.
– Настолько, что и убить могут?
– Почему бы и нет, – пожал плечами Профессор. – Жизнь, тем более жизнь чужака, недорого стоит.
– Ну так пойдем и купим, что от нас требуется. Не знаете, что это?
– Ассортимент меняется год от года, – мрачно сказал Профессор.
Как раз в этот момент к ним заглянул вождь.
– Пора идти за покупками, – объявил он с лучезарной улыбкой.
Гарольд и Профессор пришли вслед за ним в празднично украшенный супермаркет. Вождь тоже был в праздничном племенном наряде: пиджак от Шардена с огуречным узором, брюки «Гомофилия оф Голливуд», туфли легендарного бренда «Том Макэнн». Так одевались бизнесмены для загадочных выездов в большие города, когда те еще существовали.
Полки в супермаркете были пустые. Гарольд удивился, но Профессор напомнил ему, что это ритуал, то есть так и задумано. Настоящая торговля идет снаружи, где им предстоит сделать выбор между жизнью и смертью.
У супермаркета рядами, как на восточном базаре, выстроились ларьки из искусственных оленьих шкур, натянутых на железный, выкрашенный под дерево каркас. Перед каждым сидел, поджав ноги, торговец с женой, сыном или дочерью, выражая готовность обслужить покупателя: покупатель для индейцев – особа священная.
Товаров, выставленных на столиках у ларьков, Гарольду в магазине мистера Смита в Кин-Вэлли видеть не доводилось. Там, например, не продавались перегоревшие электролампочки, а здесь – сколько угодно. Другой ларек предлагал поломанную мебель, третий – битую посуду. Выставлены были также обрывки холста и негодные сельхозорудия. Профессор назвал бы весь этот хлам символическим, но что же тут можно выбрать?
Вопрос как раз к Профессору. Он человек образованный, должен знать.
Гарольд посмотрел на него. «Выбирай сам», – сказал ему взгляд Профессора.