— Я знаю все об адреналине, и он тут ни при чем. Мои чувства не имеют с этим ничего общего.
Горечь реальности вползла в душу Пайпер.
— Двух недель даже не прошло. Дай больше времени.
— Как ты можешь быть такой циничной?
Пайпер не чувствовала себя циничной. Скорее хрупкой, как сахарная вата. Она приперла чемпионскую спину Купера к стене, и он сражался единственным известным ему способом — грубой силой.
— Рискни, Пайпер, — настаивал он. — Я не Дюк Дав. Скажи, как ко мне относишься, только правду. Ты или любишь меня, или нет. Копни глубже. Мне необходимо знать.
Ей не требовалось копать глубже. Но вслух это сказать невозможно. И все же, если она не скажет, не трусливый ли это выход из положения?
Она ведь кремень. Всю жизнь поступает решительно.
Пайпер сунула кулаки глубже в карманы.
— Да, я люблю тебя. Конечно. Как я могу не любить? — Она бросала слова ему в лицо. — Люблю достаточно, чтобы не дать этому ходу. Мы слишком разные, чтобы иметь будущее, ну так какой в этом смысл?
— Единственное, что у нас разное, — банковские счета.
— И разница немалая.
— Если только верить, что деньги главное.
— И слава. И ночные клубы. И перстень Суперкубка…
— Ничего из этого для нас неважно.
— …И голливудские подруги.
— Говорят, что противоположности сходятся. Самое забавное, что мы не противоположности. Мы единое целое, разные стороны одной монеты. — На его щеке задергалась жилка. — Разве что я человек здравомыслящий, а ты нет.
— Вот уж не сказала бы…
— Одно до меня не доходит. Почему так трудно тебе поверить, что я могу тебя любить?
Он старался сбить ее с толку, и она сказала первое, что пришло в голову:
— Я не красавица. А ты знаменитость. И я не домашняя хозяйка.
Он ощетинился:
— И это все?
— И твои деньги.
— Ты повторяешься.
Группа бизнесменов узрела Купера и стала приближаться. Пайпер резко повернулась к ним:
— Не сейчас!
В этот раз Купер не старался сгладить ее бесцеремонность своими манерами рубахи — парня. Он даже не повернулся.
Мужчины бросили на Пайпер неприязненные взгляды и отошли прочь. Плевать. Она вечно будет играть плохого копа, чтобы защитить Купера.
— Вот что я понимаю. — Его настойчивость пугала Пайпер. — Может, у твоего папочки и были добрые намерения, но он забил твою бедную головушку так, что ты потеряла связь со своей душой. Ты выступаешь против всего света и боишься до смерти того, что заставляет чувствовать тебя уязвимой.
Она должна стоять до конца.
— Сказал сам Мистер Крутой Парень.
— Я и упрямый, и пру напролом, но никогда не претендовал, что непобедим. А у тебя же стальная воля.
— Неправда! — воскликнула Пайпер. — Я же в тебя влюбилась. А ничего не может заставить меня чувствовать себя менее неуязвимой.
— Вот именно поэтому ты упорно отталкиваешь меня.
Купер ошибался, и только одним способом она могла заставить его это понять и покончить со всем раз и навсегда. Она должна пройти через это. Выдержать, пока не станет ясно ему и ей… какую невозможную пару они составляют. Пайпер вздернула подбородок и прямо посмотрела на него.
— Ладно. Я согласна. Я к тебе перееду. Поживем так недель несколько, и ты увидишь.
Купер притянул ее к груди.
— Ох, детка…
Пайпер закрыла глаза. Прислонилась щекой к его груди. Сдаваясь.
Купер взял ее лицо в ладони прислонился лбом к ее лбу.
— Дело в том… — помедлил он. — То предложение отменяется.
— Что?
Пайпер отстранилась. Он послал ложный пас. Классический ложный пас из арсенала куортербека.
— Я доверю Пайпер Дав мою жизнь. — Нежность в его взгляде пронзала. — Однако не готов доверить свое сердце дочери Дюка Дава.
— Тогда что ты хочешь? — чуть ли не завопила она.
— Мне нужен законный документ.
— О чем ты говоришь?
— О браке.
Пайпер отпрянула от него.
— Ты же несерьезно!
— Вообще — то, я так скоро это не планировал. Собирался дать тебе время успокоиться и привыкнуть, что тебя любят. А теперь вижу, какая была бы ошибка. Ты такая пугливая, что только и будешь искать предлог разорвать отношения.
— Неправда!
Истинная правда. Площадь расплылась перед глазами, в ушах раздался звон.
— Ты такая же упрямая, как я. — Купер провел костяшками пальцев ей по щеке. — Я вот как себе это представляю: как только мы поженимся, то угомонимся и поймем, что можно из этого извлечь.
— Сумасшествие какое — то! Никто так не поступает.
— Ясное дело. Однако обстоятельства экстраординарные, и это единственный сценарий, который, по — моему, может сработать.