Купер миновал трехмильную отметку, и тут его догнал какой — то бегун. Молоденький. Может, совсем зеленый школяр. Купер бежал неспешно и решил прибавить шагу. Никому его не побить. Так уж он устроен.
Парнишка обернулся. Узрел, кто позади, и глаза у него чуть не вывалились из орбит. Купер кивнул и побежал дальше, оставив парня позади.
Старичок? Ну уж нет.
Он услышал приближавшийся сзади топот. Снова паренек. Теперь он бежал рядом с Купером, явно выискивая повод похвастаться. Дескать, мол, я бежал сегодня с Купером Грэхемом и надрал ему задницу.
Не бывать этому, молокосос.
Купер ускорился. Он не принадлежал к тем кретинам — игрокам, которые верили, что самолично завоевали бы перстень Суперкубка, однако знал, что «Звезды» не выиграли бы приз без него, потому что, несмотря ни на что, Купер Грэхем должен побеждать.
Снова паренек. Подтянулся. Тощий, с ногами — зубочистками и руками, слишком длинными для его тела. У Купера за плечами пятнадцать лет опыта, но он не верил в уступки и твердо стоял на своем. Тот, кто говорит, что победа — это еще не все, врет. Только победу и засчитывают, и каждое испытанное им поражение только отравляло жизнь. И не важно, что там кипело в душе, он всегда был спортсменом: скромность, вежливость в похвалах противнику, никаких жалоб на спорные решения судей, тупых товарищей по команде и травмы. Не важно, как горько на сердце, как каждое слово приобретает во рту ядовитый вкус, Купер никогда это не показывал. Нытье превращает проигравших в еще больших неудачников. Но черт возьми, как же он терпеть не мог проигрывать. И не собирался проиграть сегодня.
У бегуна был длинный мерный шаг. Слишком длинный. Купер изучил науку бега получше парня и обуздал желание удлинить шаг. Не дурак же. Тупые бегуны заканчивают болью.
Ладно, все — таки дурак. Обжигающая боль досаждала правой голени, Купер дышал слишком тяжело, а поврежденное бедро ныло. Разум твердил, что не осталось сил что — либо доказывать, но Купер никак не мог позволить какому — то мальцу обогнать себя. Не таков бывший чемпион.
Легкий бег перешел в спринт. Всю свою карьеру Купер играл, превозмогая боль, и теперь не будет за ней прятаться. Не в первый сентябрь своей отставки, пока его бывшие товарищи надрывают задницы, изнывают на тренировках, чтобы приготовиться к воскресной игре. Не как другие, отошедшие от дел игроки, нагуливающие жир и беззаботно проживающие свои денежки.
Пять миль. Линкольн — парк. Снова бег бок о бок. Легкие горят, бедро вопит, голени охвачены пламенем. Медиальный большеберцовый синдром. Обыкновенная «расколотая голень», только в боли, которую она причиняет, совсем нет ничего обыкновенного.
Парень отстал, догнал. Отстал. Снова догнал. Что — то говорил. Купер не стал слушать. Отвлекался от боли, как делал всегда. Сосредоточился на пульсирующих ногах, на каждой молекуле воздуха, которую могли заглотить легкие. Сосредоточился на победе.
— Куп! Мистер Грэхем!
Что за черт?
— Не мог бы я… сделать… селфи… с вами? — задыхался паренек. — Для… папы?
И всего — то? Ему только селфи и нужно? Из каждой поры лился пот. Легкие адски жгло. Купер замедлил шаг, бегун тоже, пока они не остановились. Хотелось свалиться на землю и свернуться калачиком, однако парень все еще держался на ногах, и Купер скорее выстрелил бы себе в висок, чем упал.
Капли пота стекали по тощей шее юного придурка.
— Кажется, мне не стоило… прерывать вашу тренировку… но… это так важно… для папы.
Он и близко не дышал так тяжело, как Купер, но многолетняя дисциплина в НФЛ сказывалась, и пришлось через силу улыбнуться:
— Конечно. С удовольствием.
Парень вытащил мобильник и засуетился с ним, все время твердя, какие они с отцом фанаты Купера. Купер с усилием пытался отдышаться. Как выяснилось, парень занимался в секции бега, отчего на душе стало полегче. Разумеется, придется прикладывать лед к бедру пару дней, ну и что? Куперу Грэхему на роду написано быть чемпионом.
В общем и целом, все еще хороший денек в его жизни.
Разве что кроме присутствия одной назойливой особы.
Купер приметил ее в Музейном кампусе (парк в Чикаго — Прим. пер.) сразу, как подъехал на такси, чтобы взять свою машину. Вот, сидит на скамейке и притворяется, что читает книгу.
Вчера она обрядилась, как бомжиха с лохмами седых волос. Сегодня черные шорты, леггинсы и длинная футболка делали ее похожей на студентку Института искусств. Купер не видел ее машину, но не сомневался, что та припаркована где — то поблизости. Если бы ему не довелось заметить темно — зеленый «Хендай Соната» с разбитой габаритной фарой, слишком часто припаркованный рядом с его машиной за последние четыре дня, Купер, может, и не понял, что его преследуют. Хватит, с него довольно.