И все из — за Пайпер.
У нее была мечта, как и у него. Та сосредоточенность на одной цели, что каждое утро поднимала ее с постели и заставляла проживать день. Некая страсть. Так почему он ощущает, словно его жизнь всего лишь туманное отражение в зеркале ее существования?
Пайпер появилась в дверном проеме, одетая в джинсы и майку. Волосы еще влажные, значит, принимала душ, хотя он не слышал шума воды. Она стояла и смотрела на него.
— Я больше так не могу, Куп.
Он поднял голову с подушки.
— Ты дашь мне сперва проснуться?
— Я не могу спать с парнем, который меня не уважает.
Это его взбесило.
— Кто говорит, что я тебя не уважаю?
— Как ты можешь после того, как я так облажалась?
— Черт, конечно облажалась.
Он голым выскочил из кровати и метнулся в ванную, где также бросился под душ. Купер терпеть не мог, когда его загоняли в угол, именно этим Пайпер и занималась.
Он не мог ее уволить, потому что доверял ей — не перстень, конечно, а свою жизнь. Каким — то образом она стала тем стимулом, что придавал смысл всему. Может, этим и объяснялось, почему Купер не был счастлив.
Вся чистая одежда осталась в офисе, и он вышел в одном полотенце. Пайпер, разумеется, поджидала его.
— Я прошу прощения, — извинилась она.
— Стоило извиниться. Иногда мне кажется, что ты живешь, чтобы усложнять мне жизнь.
— Я прошу прощения не за это. Извиняюсь за то, что пыталась затеять откровенный разговор прежде, чем ты выпил кофе.
Она держала дымящуюся кружку.
Когда Купер забирал кофе, то осознал, на что она уставилась. На него. Снова его грудь. Да Пайпер помешалась на его груди. А на нем только полотенце. Купер сделал большой глоток. Ладно, пусть смотрит.
Пайпер оторвала взгляд и перевела на его лицо.
— Не понимаю, почему ты меня не уволил. Мне не нравится ощущение, что, возможно, ты держишь меня, чтобы в любой момент переспать.
С таким же успехом она могла его ударить.
— Что за фигня! Ты меня что, принимаешь за какого — то козла?
— Я вовсе не думаю, что ты козел.
— Тогда почему такую хрень несешь?
— Потому что иных причин не нахожу.
— А как насчет такого? Ты лучший вышибала из всех, что у меня есть.
Не успело вылететь, как Купер уже понял, что ляпнул что — то не то. Пайпер уставилась на него с самым грустным выражением лица, потом повернулась и пошла прочь.
Он остановил ее, покуда она забирала свою курьерскую сумку.
— Ты лучший вышибала, Пайпер. Но я тебя не потому не увольняю. — Горячий кофе выплеснулся ему на руку. — Я собирался, — признался он, отставляя кружку. — Ты сильно оступилась, и я разозлился как черт. Но дело в том… Ты как аутсайдер, который готов работать вдвойне усерднее, чем кто — либо еще. Таких игроков в своей команде я любил больше всех.
До этого момента Купер не мог дать себе в этом отчет, но теперь, когда высказался вслух, ему стало легче.
Она смотрела мечтательно, что ему понравилось, потом с тревогой, а вот это отнюдь не пришлось по вкусу.
— Благодарю, но грубые факты говорят, что я не ближе к разгадке дела, чем тогда, когда ты меня нанял. И понятия не имею, что делать дальше.
— Ты разберешься.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что это твое любимое занятие.
От такой веры Купера в горле у нее встал комок размером с футбольный мяч. И Пайпер таскала его весь уик — энд. Ей нельзя его подвести. Она не может. Однако потом стала размышлять, а отличается ли ее решение доказать Куперу, на что она способна, от ее нескончаемой битвы за одобрение Дюка? Нет, разница была. Дюком управлял страх за ее безопасность, и этот страх удерживал его от того, чтобы дать ей шанс, по которому она тосковала, — возможность проявить себя в деле. В отличие от отца, Куп дал ей эту возможность, и ей нельзя его разочаровать.
Утро понедельника застало Пайпер в главном офисе комплекса, где располагалась штаб — квартира «Звезд» в округе Ду — Пейдж. Логотип команды, три золотые звезды внутри небесно — голубого круга, был втравлен в стеклянную стену конторы по связям с общественностью — стены, за которой обозревался главный холл, где в подсвеченных нишах, защищенных пуленепробиваемым стеклом, были выставлены трофеи команды и где посетители расписывались на впечатляющем серпообразном гранитном столе цвета слоновой кости.
Футбольный сезон был в самом разгаре, и контора по связям с общественностью гудела вовсю — звонили телефоны, мерцали мониторы, люди сновали туда — сюда. Наконец Купер подготовил для Пайпер почву, чтобы просмотреть скопившуюся почту, и молодая пресс — агент с подведенными кошачьими глазами и серьезными манерами показала ей на комнату с единственным пустым столом и объяснила, что делать.
— Мы сохраняем большую часть почты фанатов Купа. Рассылаем карточки с автографами, его ЧаВо, и у нас есть специальный набор для детей, которые ему пишут. Мы работаем с его агентом по публичным выступлениям. Хотя он ушел в отставку, ему приходит много писем.
— Приходят с угрозами?
— Не особо. Кое — какие получил в первый сезон со «Звездами» после пары неудачных игр. «Проваливай обратно в Майами». Такого рода. Фанаты были не в курсе, что он играл со сломанным пальцем.
— А от женщин?
— Стринги, голые фото. Мы за этим следим. Я собрала здесь все. — Она указала на стол. — Приступайте. Не спешите, дайте знать, если еще что нужно.
— Спасибо.
Пайпер уселась за кипу бумаг — обычную почту и распечатки электронных посланий. В большинстве содержались просьбы автографов и фотографий. Некоторые были по — настоящему трогательные. От детей, которые видели в нем кумира. От фанатов, которые следили за его карьерой с самого начала. Одно написал отец, потерявший в автокатастрофе сына и признавшийся, что горе его смягчается при воспоминании, как боготворил Купера его сын. Пайпер отложила это письмо, поскольку считала, что Купер должен на него ответить самолично. Несколько записок пришло от родителей отпрысков, проявивших талант в спорте. Родителей, спрашивающих советы.
И от женщин. К письмам прилагались фото вместе с верительными грамотами отправительниц, претендовавших на должность следующей подружки Купера: спортивная, карьера в модельном бизнесе, университетский диплом в спортивном менеджменте, особый опыт в минетах.
Пока Пайпер штудировала все это, она вдруг почувствовала легкое изменение в атмосфере комнаты и подняла взгляд.
В дверях стояла Фэб Сомервиль Кейлбоу, владелица «Звезд Чикаго», жена бывшего главного тренера и действующего президента «Звезд» Дэна Кейлбоу, мать четверых детей и единственная самая влиятельная женщина в НФЛ, если не во вселенной.
Пайпер вскочила на ноги, когда владелица «Звезд» приблизилась к столу, где сидела Пайпер.
— Миссис… э… миссис Кэйлбоу.
Фэб Сомервиль окинула ее взглядом.
— Итак, вы детектив Купа.
Факт, что Фэб Сомервиль знает о ее существовании, показался столь ошеломляюще потрясающим, что Пайпер не нашла ничего лучше, как судорожно кивнуть.
— Мои куортербеки имеют настоятельную потребность связываться с необычными женщинами, — заметила Фэб.
Эти самые связи широко освещались публично, и как все в Чикаго, Пайпер знала историю. Кэл Боннер женился на известном в мире физике. Кевин Такер на прославленной детской писательнице. Эксцентричная художница составила невероятную пару Дину Робийару. И не только куортербеки. Легендарный крайний игрок Бобби Том Дентон женат на теперешнем мэре Теларозы, что в Техасе.
Миссис Кейлбоу жестом показала Пайпер сесть, сама присела на край стола. Даже в солидном возрасте ее красота не увяла, и даже очки в черепаховой оправе в стиле умненькой девочки не умаляли ауру зрелой сексуальности.
— И каковы ваши намерения относительно моего парня?
Пайпер не привыкла, чтобы кто — то ее пугал, но находиться в обществе Фэб Кейлбоу — то же самое, что пребывать рядом с великими мира сего. Пайпер сглотнула.
— Не думаю, что у меня есть какие — то намерения.