– Хм-м, – проворчала она в последний раз, уже из принципа.
9
На время практики в Рок-ан-Фай Лукас остановился у Анны, своей старшей сестры. Он делил комнату с тремя племянниками и в свое свободное время охотно играл с ними в снежки. Мать навещала его тайком от отца, который по-прежнему на него злился. Он не мог простить Лукасу, что тот отказался от блестящей музыкальной карьеры, отправившись в плавание на «Изабелле». Госпожа Корбьер шла через весь город пешком, с пирожками, блинами или пирожными, а позже, когда погреба в королевстве опустели, – с банками маринованных кореньев. Она вязала крохотные распашонки, надеясь, что у Анны родится девочка. Присутствие рядом любимого сына было для нее как животворный источник посреди пустыни.
На деле, однако, свободного времени у практиканта почти не было. Нигде ему не доводилось гнуть спину так, как под началом Ирмы Сильной. Первым делом она заставила его отстричь косичку: «На моем судне корсарам не место». Пока Анна стригла брата кухонными ножницами, мальчишки дрались за то, кому косичка достанется. В итоге они нарастили с ее помощью хвост коту, а потом растрепали по всему дому. Темные волосы Лукаса теперь торчали во все стороны. Это также не понравилось Ирме Сильной, и она через все сугробы притащила Лукаса к брадобрею, распорядившись коротко: «Как у короля». И, хотя моряки любят ходить с непокрытой головой, Лукасу пришлось раздобыть себе шапку.
Ирма заставляла его утром и вечером расчищать наносы перед ее дверью, чтобы научить двум вещам: во-первых, что нет недостойной работы, а во-вторых, что выходных в их деле не бывает: акушерка приходит по первому зову и идет отдыхать последней. Лукас привык к вахтам, частенько откачивал воду из трюма вне очереди и столько раз вытирал за другими рвоту, что даже в метель без возражений отправлялся разгребать сугроб перед дверью. Ирма наблюдала за ним из окна, не понимая: то ли он ненормальный, то ли в нем и правда столько решимости.
Обычно обучение искусству родовспоможения длилось несколько лет, поэтапно, но у них в распоряжении была лишь одна зима. Притом суровая: стужа зажимала Рок-ан-Фай в тиски, отрезая дороги в один район за другим. Ирма никогда бы не призналась, но без Лукаса ей было не обойтись.
Меньше чем за три месяца он узнал о строении женского тела больше, чем самый прожженный сердцеед. Ночами, скрючившись за детским письменным столом, он корпел над неразборчивыми записями Ирмы. При тусклом свете свечи Лукас изучал простые роды, чудовищные осложнения, лекарственные травы, массаж, щипцы, извлечение вакуумом. Он зарисовывал разные стадии развития плода и готовых к рождению младенцев во всех возможных положениях. Водил в воздухе руками, тренируя наружный или внутренний поворот плода, а племянники следили за тем, как скользят по потолку тени от его движений.
Но основой его обучения были, разумеется, настоящие роды. «Роженица всегда права» – таков был девиз и секрет успеха Ирмы Сильной. Она позволяла женщинам самим принимать решения. Стажеру же полагалось слушать, наблюдать, делать что говорят, а вопросы приберегать на потом. Ирма поручала ему кипятить воду, выдворять из комнаты ребятню, стерилизовать инструменты, поддерживать огонь, приносить одеяла, подавать тонизирующее, вдевать нить в иглу, менять простыни, вытирать пол.
Так она думала выбить из него самомнение. Чтобы стать акушеркой, одного учения мало. Частенько вся теория пасует перед жизнью. Смирение – основа основ. Смирение перед непредсказуемым, перед чудом. Помочь родиться – это дело, несравнимое ни с какими другими человеческими делами. Ты талантливый гитарист? Первоклассный фельдшер? Что до этого Ирме? Захотел стать акушеркой – бери тряпку, вставай на колени и оттирай пол. А там поглядим.
Но у Лукаса не было никакого самомнения. Он был в восторге даже от таких скромных обязанностей, и, сколько бы ни длились роды, он следил за происходящим с неослабевающим вниманием. Страх и радость сменялись на лицах рожениц, у них менялись голоса, все менялось вокруг. С каждыми родами Лукас словно бы переживал заново самые ответственные и трудные моменты плавания, потребовавшие от него всех сил: порванный кливер, пытка палящим солнцем, затопленный волнами нос, пена на юте, морское чудовище.
Но переживал он и что-то необыкновенное, чего никогда не испытывал прежде. С чем сравнить миг, когда в комнате появилось новое человеческое существо? Лукас, с комом в горле, горбился над тряпкой, вытирая пол. Однажды Ирма дала ему перерезать пуповину, потом позволила принять плаценту, потом – запеленать новорожденного. Лукас думал, что ничего лучше в его жизни уже не будет.