– Позже, все позже.
Манфред наконец уловил, что Эма от него хочет. И исчез.
– Кто это был? – спросил Тибо. – Мужчина со столиком на колесах и огромной связкой ключей – как его зовут?
– Манфред. Его зовут Манфред. Он камергер, твой камергер.
– Мой камергер? Ха. Можно подумать, я король…
Эма бросила Блезу полный отчаяния взгляд, но у него глаза светились надеждой. Лосося он пока не подсек, но тот, похоже, заглотил наживку. Пока Эма наполняла тарелку Тибо, Блез продолжал медленно, громко и четко говорить:
– Сейчас вы поедите, сир. Вы поедите и восстановите силы.
Эма положила Тибо его любимые креветки в лимонном желе, но он только поморщился:
– Кофе. Хочу крепкого кофе. Очень крепкого.
– Тибо, не на голодный желудок.
– Кофе. У меня мозги всмятку.
– Но желудок…
– КОФЕ, Я СКАЗАЛ!
Эма налила ему кофе. Он выпил его залпом. Знакомый, привычный вкус разлился во рту, согрел горло. Тибо довольно облизал губы.
– Еще.
– Теперь поешьте, сир, – настойчиво попросил Блез, опасаясь воздействия кофеина на и без того натянутые нервы.
Тибо согласился на пару ложек взбитых сливок, потом на круассан, раскрошив его на восточный ковер, потом пожевал грушу, но согнулся от сильной колики. Постепенно он вошел во вкус, проглотил два яйца всмятку, три булочки, куриное крылышко, миску овощного салата и те самые креветки в лимонном желе. Блез восхищался его аппетитом: он и сам любил поесть, но сдался бы уже после салата.
– Думаю, пока достаточно, – остановила мужа Эма, когда он начал приглядываться к яблочному пирогу.
– Да. Я устал.
– Тогда я оставляю вас, сир, отдыхайте, – сказал Блез.
– Ну нет. Вы останетесь. Я уже говорил. Вы должны мне кое-что объяснить.
– Хорошо, хорошо, сир. Очень, очень хорошо, – похвалил его Блез.
Кратковременная память работает – прекрасный знак.
– Объясните мне наконец толком, что же случилось с господином де Френелем.
Тибо задал вопрос и очень смутился. Он никак не мог понять, как же так: господин де Френель умер и господин де Френель с ним сейчас разговаривает? Два человека, одна фамилия. Так недолго и умом тронуться.
– Френель… Вас самого разве не Френель зовут? Но вы при этом не мертвы… Или вы умерли? Где мы тогда?
– Нет, сир. Я жив. Меня зовут Блез де Френель. А усопшего звали Клеман.
– Клеман…
– Клеман де Френель, сир.
– Так, значит, умер Клеман де Френель, – прилежно повторил Тибо. – Но как? Как именно он умер?
Блез занял прежнее место. Теперь главное – не торопиться.
– Клеман был в своем кабинете один, сир. В башне начался пожар. Он задохнулся.
– Когда?
– Позавчера, сир.
– Позавчера! Как так? Вы не могли мне сказать об этом раньше?!
– Э… Нет, сир. Нет. Я не мог сказать вам раньше.
– И почему же? А? Почему? – Тибо подался вперед и схватил Блеза за ворот.
– Тибо… – Эма колебалась. – Ты был… Ты был в другом месте. Не помнишь?
– Чего не помню?
– Вас не было здесь, сир. Вас не было во дворце, – уточнил Блез.
– Не было во дворце? А где я был? Где?
Ни Блез, ни Эма не решались ответить. Разгневанный Тибо, сидевший на самом краешке кресла, уже приготовился вытрясти из Блеза душу.
– Договаривайте уже, раз начали!
Эма встревожилась, но Блез увидел в этой вспышке гнева добрый знак. Рассудок короля высвобождался рывками, как часто и бывает. Однако успех был пока еще шатким, а ответ на его вопрос – взрывоопасным. Новое потрясение может утянуть его обратно на дно, а Блез не собирался упускать такую огромную рыбу.
– Вы ничего не помните, сир? – спросил он спокойно, ни на что не рассчитывая.
Тибо наконец отпустил его воротник.
– Нет! Что, по-вашему, я должен помнить, в конце-то концов?
– Вы ничего никому не должны, ваше величество, – заверил его Блез, поправляя воротник. – Я просто стараюсь вам помочь, вот и все.
Тибо резко поднялся, оперся о первое, что попалось под руку, потом попытался пройтись взад-вперед по комнате. Еще один добрый знак. Он с трудом проковылял несколько шагов, но сил не хватало, и, не дойдя до письменного стола, он вынужден был упасть в кресло на львиных лапах.
– Отдыхайте, ваше величество. Я вернусь позже, – предложил Блез, но Тибо пригвоздил его взглядом к креслу. – Хорошо, я останусь. Мне остаться, сир? Остаюсь.
– Вы останетесь, еще как останетесь! Вы останетесь, пока не расскажете мне, где я был, пока Клеман горел в своем кабинете!
Определенно, очень буйный лосось.
– Тибо, – заговорила Эма, – может, ты помнишь, как мы были в Большом Шале?
– Большое Шале… Что-то знакомое… Там еще было странно, да? Гололед? Был гололед?
– Был гололед, да. И очень красиво. Все сверкало, будто хрустальное.