Значило ли это, что парится Антону ни о чём не следует, и нужно лишь «отстреляться»? И да. И нет… С одной стороны предстоящая схватка была весьма важна, потому как она будет отличаться от драки с паучихой так же сильно, как драка с паучихой отличалась от сражения с деревом. То есть шанс умереть будет снова в разы выше. Но о предстоящем по самым разным причинам Антон всё равно пока не задумывался, решив, наверное, впервые подумать не о настоящем, а о будущем, потому что хватит уже с парня сиюминутных решений и импровизаций. Пора бы и, наконец, задуматься хоть о чём-то сколько-то далёком, перестав действовать наобум, следуя плану на жизнь, который как раз таки и надо было сейчас придумать.
Ведь, закончится его контракт с Совирателем, и что дальше? Открывать новый на тех же, весьма щадящих для парня условиях? Или уходить восвояси, пытаясь с уже имеющимися знаниями и артефактами выжить и найти в небезопасном городе отца? А может совместить два прошлых варианта, договорившись с учёным на его участие в поиске отца либо же его тела, а взамен парень будет непрочь поучаствовать в ещё паре десятков опытов? А ещё нужно обзавестись собственной безопасной «базой», не вечно же жить у учёного… Так что, как знать, какой вариант будет самым оптимальным. Хотя Антон склонялся именно к последнему, связанному с участием в поисках Совирателем, как к самому надёжному. Всё-таки семья для парня была самым дорогим, а потому рисковать ей, как он сам считал, права не имел.
Однако до конца во всех своим рассуждениях Антон всё же уверен не был, а потому, вновь отрешившись от реальности и погрузившись в свои мысли, стал ворошить прошлое. Вернее, вспоминать всё то, что с ним стряслось с самого момента его пробуждения в новом мире и как-то делить это на части, чтобы можно было подвести отдельные итоги. Вот первый из кусков его жизни - больница. Только больница, без всяких разделений на доли и моменты, когда Антон знакомится с мышонком, а после и с вороном или когда убегает сначала от одних, а затем от других тварей и монстров. Тогда он только-только начал понимать глубину всей… Пусть будет глубину всей проблемы, в которую он встрял.
Второй кусок - парень встречается с Совирателем и знакомится с его базой и им самим. Весьма стрессовая ситуация, которая чудом не завершилась кровопролитием ни сразу, ни впоследствии. Третий - спокойная жизнь во всё том же комплексе. Настоящее затишье перед бурей. Четвёртый, он же самый «весёлый» - разноплановые сражения, единожды, а, нет, уже дважды разбавленные третьим куском - моментами относительно спокойной жизни. В принципе, именно четвёртый, ещё не имеющий итога кусок сейчас и продолжается, а сомневался и размышлял парень по поводу пятого, в том смысле, каким кусок должен стать хотя бы по планам парня, ведь впервые за всё время его будущее зависит не от удачи и случайности, а именно от него. В той или иной мере. Невольно воспоминания перескакивают на события после второго сражения как на самые недавние:
Вот купол окончательно развеялся, и парень, подобрав использованный артефакт, бредёт обратно к залу с мышами. И чем большее расстояние он проходит по коридору, тем больше встречает трупов мелких членистоногих. Немалая их часть, конечно, находилась в огромной куче, перегораживающей проход впереди, которая пока ещё была жива рвалась разорвать мышей, однако несколько групп не захотел сражаться или что-то в этом роде, а потому остались в коридоре, где и встретили свою смерть, позорно умерев даже не в бою.
Про то, как парень с одной неработающей из-за паутины, вечно ко всему цепляющейся рукой пробирался сквозь гору трупов, тому даже вспоминать не хочется, ибо это было долго и мучительно. Когда же он, наконец, буквально прорубается топором в зал, то его взору предстаёт самое настоящее поле боя. Уже завершённого, но от того не менее впечатляющего своими размахом и последствиями. Примерно сотня мышиных трупиков, из паучьих же тел буквально испепелённых тварей чуть меньше, и в разы больше их же, но целых, без малейших следов насилия - умерших из-за смерти матки. Часть из них даже умудрилась так крепко вцепиться в потолок, что там они после смерти и остались, повиснув мёртвыми гирляндами. И это не говоря о раненых грызунах, следах крови и чёрных пятнах оставшихся от промахов мышей их электрическими кнутами.