Здесь в случае «неисполнения» сна умрет не тот, кто видел сон, как это считают индейцы Северной Америки, а тот, кого видели во сне. Однако это различие, каким бы важным оно ни было с других точек зрения, не мешает тому, чтобы как в одном, так и в другом случае необходимость «исполнить сон» проявлялась с одним и тем же императивным характером. Нечто похожее встречается сегодня у курдов Малой Азии. «Они убеждают себя, что если их душа чиста (а это именно так, когда они ложатся спать после предписанных Кораном вечерней молитвы и омовения), то она вступает с райскими ангелами в столь тесную связь, что оказывается как бы в небесном блаженстве, и тогда она знает все, что ей необходимо, посредством снов, посылаемых ей Аллахом в знак дружбы или же в отместку, если их душа пребывает во грехе. Проснувшись, они не сомневаются, что их душа действительно видела то, что ей явилось во сне. Они действуют в соответствии с этой прочной и слепой убежденностью, что превращает их в настоящих злодеев и страшный бич для страны. Если они увидели во сне что-то такое, чего они домогаются и ищут, они не успокоятся до тех пор, пока всеми правдами и неправдами не станут обладателями этой вещи. Если им приснилось какое-то живое существо, предмет или имущество, принадлежащее другому (особенно христианину), то они не дадут себе передышки, пока не станут его владельцами, даже если для удовлетворения этой своей пагубной амбиции им придется применить силу оружия, пойти на убийство или грабеж. Если они увидели во сне врага или христианина (которого всегда рассматривают как враждебного их религии), они должны при первой же возможности лишить его жизни или разграбить его имущество. Для этих одержимых сны, следовательно, почти всегда становятся определяющим мотивом их преступлений и обманов»[45].
Различие социальных условий у курдов и индейцев вполне объясняет, каким образом то, что индейцы делают из чистой дружбы, у курдов становится частой причиной преступлений и убийств. Однако и при этом различии проявляется аналогия в обязанностях, и эта аналогия становится еще более правомерной, если обратить внимание на причину, которой иезуиты объясняют данную необходимость. Почему надо, чтобы сны были «исполнены» любой ценой? Потому, говорит Шарлевуа, что, «по мнению ирокезов, всякая болезнь — это желание души, а умирают люди только потому, что ее желание не выполнено»[46].
Иезуиты в XVII в. высказывались на этот счет вполне определенно. «Они верят в то, что наша душа дает знать об этих естественных желаниях как посредством снов, так и словами; в случае выполнения этих желаний душа довольна, и наоборот, если не выполняют того, чего она желает, она гневается и не только не обеспечивает своему телу благополучия и счастья, которые она хотела ему дать, но часто восстает против тела и причиняет ему различные болезни и даже смерть… Исходя из этих ошибочных представлений, большинство гуронов очень внимательно относится к своим снам и к тому, чтобы дать своей душе все то, о чем она им объявила, когда они спали»[47]. Точно так же «они убежденно и непоколебимо верят, что если они не выполнили того, что им приснилось, то с ними всегда произойдет несчастье. Я даже заметил, что большинство этих варваров едва давали себе труд следовать своим снам, когда они были здоровы; однако как только у них обнаруживалось малейшее недомогание, они сразу оказывались убеждены, что нет более верного лекарства, чтобы вылечиться и спасти свою жизнь, чем сделать все то, что им приснилось»[48]. Однако, лишь при том условии, что болезнь — это не результат действий колдуна[49].
Последнее замечание отца-иезуита позволяет думать, что снами, которые надлежало безоговорочно «исполнить», были, как правило, сны больных или же такие сны, которые заставляли опасаться болезни. Имеющиеся в нашем распоряжении примеры чаще всего носят как раз такой характер. «Одной тяжело больной женщине в Оннонтаге приснилось, что ей нужно черное платье, чтобы излечиться. Однако поскольку жестокое избиение наших священников, которое совсем недавно учинили эти варвары, лишало их всякой надежды получить это платье от нас, они обратились к голландцам, и те за очень высокую цену продали им сутану несчастного отца Понсе, которую с него некоторое время назад сорвали анньенхронноны. Приписывая ей свое исцеление, эта женщина выражает желание хранить сутану всю свою жизнь… Прошлым летом одна женщина, не сумев найти в Квебеке французскую собаку, за которой она туда пришла, потому что один ее племянник видел ее во сне, совершила второе путешествие более чем в 400 лье сквозь снега, льды и по самым тяжелым дорогам для того, чтобы найти это животное, столь желанное там, куда его потом отправили»[50].
45
Abbé Jos. Tfinkdji. Essai sur les songes et l’art de les interpréter en Mésopotamie // Anthropos, VIII, 1913. pp. 506–507.
46
P. F. X. de Charlevoix. Journal d’un voyage dans l’Amérique septentrionale, III. 1744. pp. 369–370.