Но что же он делает, если замечает зловещее предзнаменование? Он всегда, когда это возможно, воздерживается. Он не отправится в путь, а если он уже в дороге, то вернется домой. Он оставит начатое дело. Мы видели, как туземец на Борнео отказался из-за неблагоприятного предзнаменования от похода, как он бросил дерево, которое с большим трудом срубил, чтобы выдолбить из него лодку, и т. д.
Однако воздержание возможно не всегда[1]. Что, если дурное предзнаменование случится тогда, когда путники уже далеко от дома и вблизи того места, куда они держат путь? Если они уже вступили в соприкосновение с врагом? Если расчищены поля и закончены посадки? На что решиться тогда? Должна была выработаться настоящая казуистика для того, чтобы дать способ обойти затруднение и интерпретировать благоприятным образом плохие предзнаменования или, по меньшей мере, нейтрализовать их. Должен был сложиться метод или, скорее, множество методов, чтобы с ними бороться, поскольку они ведь и производят то несчастье, о котором объявляют.
Можно считать, что решение принимается по сигналу, и продолжать поиски благоприятного предзнаменования, не приходя в уныние от явившегося неблагоприятного. Это самый простой и один из наиболее часто применяемых способов. Когда, наконец, явилось благоприятное предзнаменование, которого желали, то оно аннулирует предыдущие неблагоприятные. Теперь действуют немедленно, боясь, как бы не случилось новое, на этот раз плохое предзнаменование, которое снова вынудит их воздержаться. Или проверяют плохое предзнаменование гаданием. «Худшее из всех предзнаменований — это найти на обрабатываемом участке мертвое животное любого вида, но особенно — одного из тех, которые доставляют предзнаменования. Такое предзнаменование вводит смертельный яд в весь урожай, и в течение года кто-то из членов семьи владельца поля умрет. Когда появляется такое страшное предзнаменование, его проверяют, закалывая свинью, и сразу же внимательно рассматривают ее печень. Если предзнаменование подтверждается, следует продать весь выросший на этом поле рис; сама же эта семья должна будет в случае нужды купить для еды другой рис. Другие люди могут есть этот рис, поскольку это предзнаменование касается только тех, против которых оно непосредственно направлено»[2].
Эта последняя особенность объясняется тем, что отношение причинности, входящее в постижение предзнаменования, чувствуется в связи его членов, но в то же время оно не представляется в своей всеобщности. Это лишь одна из столь различных форм, в которых проявляется малоконцептуальный характер коллективных представлений первобытных людей. Он обнаруживается во многих низших обществах. Так, в Верхнем Конго «гиппопотам, подплывший к деревне, может стать предзнаменованием войны для одной семьи и ничего не значить для другой; разлив реки может стать признаком голода и несчастья для данной семьи и не коснуться другой; плывущее вниз по реке толстое дерево может быть для одной деревни предвестником многих болезней и смертей, тогда как другая не обращает на него никакого внимания»[3].
«Есть и другой способ, — добавляет Перхэм, — избежать последствий менее грозных, чем предшествующее, предзнаменований. (Употребляемые Перхэмом выражения ясно свидетельствуют о том, что предзнаменования — это причины и что речь идет об их следствиях.) Есть люди, которые в силу особого магического влияния или благодаря милости птиц-духов обладают, как считается, оккультной силой, заключенной у них либо в сердце, либо в теле, и эта сила способна одолеть плохие предзнаменования (penabar burong). Съев даже чуточку того, что выросло на поле, эти люди способны отвратить плохое предзнаменование. Одному из них приносят что-нибудь выросшее на поле, то, что можно съесть, например, зернышко кукурузы, горчичное семя, несколько огуречных побегов. За небольшую плату он ест их сырыми. Действуя так, он поглощает плохое предзнаменование, которое в его теле становится безвредным. Таким образом он освобождает других от давившего на них pemali, или табу». Эта операция проливает яркий свет на природу предзнаменований. Если бы оно было просто объявлением о несчастье, посланном высшей силой, то разве для того, чтобы его отвратить, не обратились бы сначала к этой силе, попытавшись задобрить ее, или же к ее представителям, если они известны? Даяк же об этом не думает. Он противопоставляет одной мистической силе другую, более могущественную, мистическую силу. Предзнаменование не отведено: оно побеждено и уничтожено.
Однако чаще всего используемый способ, когда это позволяют обстоятельства, состоит в том, что дурному предзнаменованию не дают возможности проявиться. К примеру, чтобы не услышать предвещающего беду птичьего крика, поднимают такой оглушительный шум, что крик птицы, раздастся он или нет, никем не будет услышан.
1
По-видимому, поиск благоприятных предзнаменований всегда обязателен для сознательно намечаемых предприятий. Однако от такого поиска приходится отказываться, если действовать следует немедленно, под давлением внешних обстоятельств. По этому поводу доктор Нивенгейс сделал следующее замечание. «Кенья так же сознательно, как и бахау, ищут хорошие предзнаменования перед тем, как предпринять что бы то ни было. Но как только этот поиск вступает в конфликт с необходимостью момента, они осмеливаются пренебречь предзнаменованиями. Если угрожает опасность, если, к примеру, в окрестностях прячется враг, кенья больше не обращают внимания на предзнаменования» (Nieuwenhuis. Quer durch Borneo, II. S. 487).
2
Rev. J. Perham. Sea Dayak religion // Journal of the Straits branch of the Asiatic society. N 10. pp. 231–232.
3
Rev. J. H. Weeks. Anthropological notes on the Bangala of the Upper Congo river // J.A.I., XL, 1910. p. 376.