Что же, и здесь тоже мы видим невинную хитрость, способную лишь вызвать улыбку? Конечно нет, полагают туземцы. Напротив, это очень серьезная уловка, способная безусловно парализовать дурные влияния, которые на весь год могли бы запретить им выращивать рис. Это, так сказать, способ вывести грозного врага из такого состояния, когда он может нанести вред.
Больше того, когда случается и длится что-либо неприятное, то к птицам-предзнаменователям обращаются с мольбами положить этому конец. На них пытаются воздействовать разными способами, чтобы сделать их благосклонными. При необходимости им угрожают. «Спустя пять дней, в течение которых шедшие день и ночь проливные дожди лишь усиливали поток вышедшей из берегов реки, туземцы стали выговаривать этим птицам-предзнаменованиям, своим поводырям и покровителям; им поочередно то льстили, то угрожали. Однажды даже предприняли безуспешную попытку их обмануть. Целый отряд высадился на берег и с копьями и парангами в руках сделал в лесу большой крюк, чтобы убедить птиц в том, что лодки не возвращаются домой, а всего лишь отправляются в обычную охотничью экспедицию.
Однажды Тама Булан, сидевший в нашей лодке, показал кулак опустившейся на соседнюю ветку птице и стал упрекать ее в том, что она не прекращает дождь. Заметив, что мы с интересом за ним наблюдаем, он смущенно улыбнулся, подтолкнул меня локтем и сказал, посмеиваясь: белый господин не верит в птиц, не так ли? Он считает Тама Булан сумасшедшим»[10].
После этого рассказа трудно, видимо, утверждать, что функция птиц сводится просто к объявлению того, что произойдет. Туземцы действуют так, как если бы они были убеждены, что конец наводнения зависит от птиц.
Если такова первоначальная природа предзнаменований, если она в коллективных представлениях первобытных людей является как действующей причиной, так и раскрытием грядущего, то не удивительно, что почти во всех низших обществах обнаруживается стремление при возможности уничтожить приносящее дурное предзнаменование животное. У каянов Борнео «все змеи вида аман являются плохим предзнаменованием; если каян увидит, например, батанг лима (simotes octolineatus), он постарается убить ее. Удалось ему это сделать — значит, нечего больше бояться. Но если он потерпел неудачу — тогда берегись!»[11]
Точно так же в Новой Зеландии «когда путник видит впереди на тропе ящерицу, он знает, что это животное появилось тут не само по себе, а было послано врагом в качестве гибельного предзнаменования (aitua), чтобы вызвать его смерть. Естественно, он тут же убивает ящерицу и ищет женщину, чтобы та прошла по дороге, наступив на нее: таким способом устраняется злое предзнаменование»[12]. Характерны употребленные в этом рассказе выражения. Злое предзнаменование послано не только для того, чтобы объявить о смерти заметившего его туземца, но чтобы «вызвать» его смерть. Убивая ящерицу, отражают удар.
На Камчатке Стеллер описывает дело иначе. «Туземцы считают ящериц шпионами и посланниками, отправленными хозяином подземного царства на поиски людей и для того, чтобы возвестить им об их смерти. Поэтому люди обращают внимание на ящериц. Заметив ее, ими бросаются на нее с ножом и изрубают на куски, чтобы помешать ей донести на них. Если она ускользнула, они приходят в отчаяние, в любой момент ждут смерти, а так как она действительно наступает иногда вследствие нанесенного их воображению удара или по простому совпадению, то верование это лишний раз находит свое подтверждение»[13].
Может показаться, что ящерица была здесь простым посланцем. Но в таком случае почему туземец стал бы считать себя спасенным, убив животное? Каким образом уничтожение того, кто прибыл объявить ему о смерти, помешало бы ему умереть? Необходимо, следовательно, объяснить его поступок таким же образом, как и поступок даяка, бьющего в барабан, чтобы не дать самому себе услышать предвещающую несчастье птицу. Как и птица, ящерица — это не просто поставщик новостей. Она — проводник действующей силы, и, уничтожая этот проводник, останавливают силу. Если ящерица убита, она не может доставить ничего, что затронет ее возможную жертву: отныне жертва ускользнула от мистической силы, инструментом которой была ящерица.
В Верхнем Конго «заунывный крик совы, услышанный в полночь в деревне, — это послание, означающее, что между хижинами притаилась смерть, чтобы выбрать жертву. Все, кто слышит сову, со всех ног бросаются в ближний лес; ударами палок и камнями они прогоняют посланца дурного предзнаменования»[14].
12
W. H. Goldie. Maori medical lore // Transactions of the New-Zealand institute, XXXVII, 1904. p. 18.