— Вам омлет зелёным луком посыпать?
— Нет, — говорю, — не люблю зелёный лук.
— Вот, — наставительно сказал папа, — это и есть право выбора.
В кафе мы ходили каждое воскресенье. Мама сидела дома и с независимым видом смотрела передачи про путешествия.
Я скоро омлет видеть не мог. А официантка уже привыкла к нам, как к родным. Один раз поставила мне тарелку с омлетом и ушла.
— Подождите! — сказал ей. — А почему вы не спросили, посыпать ли мне омлет луком или нет?
— А зачем? — пожала плечами официантка. — Ты всё равно скажешь — не надо.
— А сегодня — надо, — заявил я, — и, вообще, у человека должно быть право выбора.
А потом повернулся к папе и говорю:
— Давай теперь у тебя будет мужская со-ли-дар-ность и мы будем дома завтракать?
— Давай, — обрадовался папа, — а то что-то я по манной каше и передачам про путешествия соскучился. И по маме.
Васечка спит
Васечка спал крепко. А засыпал плохо. Мама, бывало, по два часа его укачивала. На полчасика сна могла его укачать. Зато в эти полчасика можно было и разговаривать, и петь. Васечке спать ничего не мешало.
Вот как-то укачала мама Васечку, положила в кроватку. Приходит Васечкина старшая сестра Катя и говорит:
— Можно я Бритни Спирс послушаю?
— Можно, — говорит мама, — Васечке не помешает.
Катя музыку и включила. Заходит в комнату Светочка, средняя сестра, и говорит:
— Можно я Некрасова буду учить вслух? Мне в школе задали.
— Пожалуйста, — говорит мама, — учи.
Света раскрыла книгу. Заходит дедушка и говорит:
— Можно я гвоздь в стену вобью, чтобы картину повесить? Не помешает это Васечке?
— Вбей, — согласилась мама, — не помешает.
Дедушка взялся за молоток. Пришла бабушка, принесла дедушке картину, а Кате со Светой — конфеты.
— Можно, — спрашивает она у мамы, — я новости посмотрю? Там сейчас репортаж с Ниагарского водопада будет.
— Посмотри, — кивает мама, — Ниагарский водопад — это интересно.
Вот сидят они в комнате все вместе, слушают Бритни Спирс с Некрасовым, конфеты едят и на картину с Ниагарским водопадом любуются. Заходит папа и говорит:
— Мне бы письмо на работу отправить. Можно я за компьютер сяду?
— Нет, — вдруг сказала мама, — ты по клавишам очень громко барабанишь. Васечка может проснуться.
— Не проснётся он, — говорит папа, — у вас тут водопад шумит.
— То — водопад, а то — клавиши, — говорит мама, — нельзя тебе за компьютер.
— Нет можно!
— Нет нельзя!
— А я говорю — можно!
— А я говорю — нельзя! — закричала мама.
Тут Васечка и проснулся. Все смолкли, даже Бритни Спирс. А мама погладила Васечку по голове и проворчала:
— Всё из-за тебя с твоими клавишами! Говорила — нельзя тебе за компьютер.
Фломастеры
Диванчик для Размышлений был жёстким и скрипучим. Я поёрзал на нём ещё немного, а потом закричал:
— Мам! Можно мне слезть?
Мама появилась в дверях. Она повязывала передник.
— А ты подумал о своём поведении? — строго спросила она. — Теперь ты понял, почему не следует таскать кошку за хвост?
— Понял.
— Тогда слезай. И займись чем-нибудь спокойным. Дай мне борщ доварить.
— Чем? — решил уточнить я, отыскивая глазами кошку. Она притаилась на подоконнике.
— Например рисованием.
Мама исчезла. Я вздохнув, лёг на пол и вытащил из-под Диванчика фломастеры. Поборов желание швырнуть их в кошку, я сел за стол. Что бы такое нарисовать? Кошку? Да ну её. Лучше — маму в переднике.
Я выбрал синий фломастер и нарисовал мамину голову. Но получилась не голова, а какой-то футбольный мяч. Я сразу понял, в чём дело. Синий фломастер был плохим. Я сбегал на кухню и выбросил его в ведро. Мама стучала ножом по доске в облаке пара и ничего не заметила.
Вернувшись, я взялся за жёлтый фломастер. Попытался нарисовать облако пара. Вышли странные завиточки. Я выбросил и жёлтый фломастер.
Зелёный фломастер был хуже всех. Он нарисовал не мамину руку, а кактус. Я разозлился и сломал его. А когда взял красный фломастер и стал рисовать борщ, вошла мама.
— Ты что делаешь? — сердито спросила она.
Я молчал, потому что в руках у мамы были обломки зелёного фломастера.
— Зачем ты фломастеры выкидываешь?
— Они плохо рисуют, — буркнул я и ткнул пальцем в рисунок, на котором голова-мяч варила среди завитушек борщ, помешивая его рукой-кактусом.