Для нас, в рамках затронутой темы, важно отметить особую притягательность, которой обладает грех, выраженный средствами искусства, самым массовым и доступным из которых является кино. Если сравнить грех с боеголовкой, то искусство — лучше чего бы то ни было — способно играть роль средства доставки, ракеты. И цели для такой ракеты не точечные, а площадные, поскольку речь идет буквально об оружии массового поражения.
У человека, не дай Бог, начались проблемы с седьмой заповедью — значит, закончатся они не скоро. Начинаются же эти проблемы нередко с забытого папой в ящике стола «взрослого» журнала, с найденного случайно ребенком диска с фильмами, предназначенными для закрытого просмотра. Однажды же возникнув, эти проблемы не просто долго длятся, но грозят никогда не исчезнуть.
***
Филипп Македонский открывал ворота вражеских крепостей при помощи осла, груженного золотом. В наше время роль осла и золота может играть экспорт образа жизни, культурная экспансия. Советский Союз, по крайней мере, был разрушен не залпами орудий, а контрабандой порнофильмов. Да и в освобожденном от Саддама Ираке кинотеатры «для взрослых» появились сразу вслед за танками «Абраме». Если сломать культурный код покоренного народа, если пощекотать его там, куда он до сих пор по скромности залезть не додумался, то он — твой. Не телом твой, но больше, чем телом, — потрохами, мыслями, образом жизни. Человек, которого научили грешить «со вкусом» — это индеец, за нитку перламутровых бус продающий Манхэттен. Людям с практичным умом и дьяволом в сердце очень не хочется упускать, возможности для подобных сделок.
Блуд, проникший в кровь, на правах хозяина овладевший разумом, неизбежно проявится в артефактах. Человек снаружи хочет видеть то, что у него внутри. Все, чем мы себя окружаем, есть манифестация нашего внутреннего содержания. Дохристианская культура различных народов открыто порнографична. Там дело касалось природы, а что природою, естественно, то и не зазорно. Я говорю это не о статуе Венеры Милосской, не о Лаоко-оне, не о тех «канонизированных» образцах античности, которые у нас связаны в мозгу с понятием «античной культуры». Я говорю о тех статуях и рисунках, которые были рядом с «Дискоболом», но не вошли в школьные учебники. Этих последних было больше. Еще больше этого добра было за пределами эллинистического мира, и любой специалист по истории и культуре, скажем, Перу, подтвердит мои слова. Что говорить о тех, кто не знал писаного нравственного закона, если те, кто его знал, повторяли общечеловеческие грехи с ненасытимостью.
И взяла нарядные твои вещи из Моего золота и из Моего серебра, которые Я дал тебе, и сделала себе мужские изображения, и блудодействовала с ними (Иез. 16:17). В данном случае «мужеские изображения» это и артефакт, и драцэ-ценность, и идол, и (возможно) эротическая игрушка. И это было, говорит Господь (Иез. 16:19). Это и сейчас есть, а не только было — скажем мы, осмотревшись вокруг.
Вы садитесь в такси и видите фото известного боксера, приклеенное на приборной панели. «Водитель любит бокс», — думаете вы, хотя вы не Шерлок Холмс, и смело начинаете разговор о Косте Дзю или Джо Фрезере.
Вы садитесь в такси и видите прикрепленный к зеркалу заднего вида брелок с голой красавицей. Вы — не Шерлок Холмс, но понимаете, чем занято сердце водителя. Но вот незадача! На зеркале вы видите брелок с неодетой женщиной, а на «торпеде» — иконочку Богородицы! Здесь что думать?
Этот вариант — самый противный и самый распространенный. Это — Вавилон, то есть «смешение». Не смешение языков, людей, культур, но смешение понятий, превращающее жизнь в абсурд. Это —второе блюдо, сброшенное в тарелку с первым, на основании той мысли, что «внутри все перемешается».
«Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил... Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, — знал ты эту тайну или нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей». Последняя часть цитаты известна многим. Но важен весь монолог Дмитрия из «Братьев Карамазовых». Важен, потому что дает понятие о борьбе за целомудрие как о борьбе тяжелейшей, и, притом, борьбе с самим собой. Те, кто желает побед, доставшихся случайно и пришедших «сами собой», похожи на лжепророков, о которых сказано: Врачуют раны народа Моего легкомысленно (Иер. 6:14).
***
Сколь многие энтузиасты растворяются в мелочах и второстепенных деталях, собираясь заняться исцелением. Скажут: «Смой косметику, надень длинную юбку, веди себя прилично». Скажут, чего нельзя, но не скажут, что надо. И разве в эпохи длинных юбок и чопорного поведения не было разврата, порой неслыханного? Самые пуританские по части моды эпохи знали своих мессалин и иезавелей. Юбки до пола не мешали этим фуриям сбрасывать стыд вместе с юбками. Поэтому не во внешних одеждах будем полагать основание нравственности.
Взрослые дяди с галстуками на шее, тайно живущие по кодексу Содома и Гоморры, придумывают молодежную моду для еще стыдливых по возрасту и невинных детей. Дети кажутся нам воплощением развязности, но это — обманутые души. Настоящий разврат царит там, где он смешан с запахом больших денег и претензией на рафинированную культуру. Нам же что противопоставить?
Изведя столько времени и сил на цитирование пророков, скажу языком пророков. Нам нужен страх Божий. Это — начало премудрости. Им уклоняется всякий от зла. Это необходимый рубеж богопочитания. Не воспитаем в себе страх Божий — незачем продолжать разговор, и разговаривать дальше не о чем. Нужно бояться Бога. Аминь.
Этот страх не чужд и Ангелам. Он, по слову псалма, чист и пребывает вовек. О нем нужно молиться: «Да возвеселится сердце мое бояться имени Твоего».
Примером правильной богобоязненности и плодов ее — уклонения от зла — был Иосиф Прекрасный. Иоанн Златоуст в одной из проповедей говорил, что велика вера и велико мужество трех отроков перед пылающей печью в Вавилоне, но вера Иосифа и его целомудрие перед лицом соблазнов в доме Потифара стоят больше. Там — разожженная печь и смерть, кажущаяся неминуемой, здесь — печь похоти, обжигающая ежедневно. Ведь жена Потифара ежедневно говорила Иосифу, а он не слушался ее, чтобы спать с нею и быть с нею (Быт. 39:10). Он —раб, то есть человек, лишенный свободы, а она — его госпожа. Он —в том возрасте, когда и без дополнительных искушений юноша пламенеет различными мечтами и желаниями. Но все же Иосиф говорит: Как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом? (Быт. 39:9).
Лучший способ обрести страх Божий, это жить вблизи человека, у которого он есть. С этим человеком не обязательно молиться вместе. Достаточно ловить рыбу или заваривать чай. Тайным способом страх Божий сообщится от души к душе. Но в том-то и проблема, что носителей благодатного опыта до чрезвычайности мало. Остается спасаться как бы из огня (1 Кор. 3:15), мобилизуя все силы на борьбу с ленью, унынием, на сопротивление соблазнам. Ободряет, что Христос никому, кроме диавола, не говорит: Отойди от Меня. Напротив, говорит: Придите ко Мне, и еще: Приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин. 6:37).
Не только Ветхий Завет, но и Новый, в случае прочтения под углом зрения борьбы с плотскими грехами, дает нам понять, что блуд —не просто свойство нашей испорченной природы, но оружие в руках врага, направленное против нас самих. И нужно распять плоть со страстями и похотями (Тал. 5:24), чтобы врага обезоружить.
Нужно вчитываться в Писание и всматриваться в образ распятого за нас Иисуса. Поскольку Он пострадал за нас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью; ибо страдающий плотию перестает грешить (1 Пет. 4:1).
Мыслью надо вооружиться — это, пожалуй, самый важный вывод из сказанного.
Больше книг на Golden-Ship.ru