— Рады видеть вас, тетушка, — Рамзин поцеловал мне руку. — В добром ли вы здравии, как ваша спина?
— Спасибо, милый, — ответила ему, усаживаясь. Все же спина у меня так и ломит, особенно после тряски в карете. И когда наш губернатор всерьез озаботится дорогами?
Полина с воспитанницей молчали.
Только я собралась высказать им все, что думаю о происшествии, как Полина сказала:
— Тетушка Марья Игнатьевна, мы с отцом решили забрать Настю из института. Не место ей там.
— Да что ты говоришь, Аполлинария? — я была возмущена. Сколько трудов стоило моему племяннику пристроить сироту, да и я руку приложила, нажала кое на кого, и теперь все прахом пойдет! — Как это забрать?
— Не учат там ничему хорошему, — ответила она. — Лучше найму Насте учителей, пусть дома обучают ее математике и географии.
Разорение какое — частных учителей нанимать! Откуда деньги? На наследство мое рассчитывает! Я, Викентий Григорьевич, хоть и не родная тетка Полине, но люблю ее, как свою дочь — не дал мне Господь своих детей. А она этим и пользуется.
— Ты, милостивая государыня, большой афронт мне нанесла, — сказала я ей. — Как так учиться дома? Со студентами? А потом экстерном экзамены держать? За что тогда деньги плачены? Шестьсот червонцев!
— Тетушка, — вмешался Лазарь Петрович. — Настенька пережила ужасную трагедию. Ей будет тяжело возвращаться после рождественских каникул в институт.
Хотела я возразить, да тут как раз появилась горничная и сообщила, что пришли из полиции.
— Проси, — коротко бросил ей Рамзин и поднялся навстречу гостю.
Им оказался полицейский чин, отрекомендовавшийся Кроликовым. Росту небольшого, полноват, с залысинами. Беспрестанно теребил обвисшие усы.
Племянник моего мужа всегда отличался непомерной демократичностью. Он тут же пригласил Кроликова за стол. Перед агентом поставили прибор и тот, не чинясь, взялся за куриную ногу.
— Что нового в расследовании? — поинтересовался Лазарь Петрович.
— Идет своим ходом, — ответил агент, занят более едой, а не беседой, — мы арестовали подозреваемую.
— Как? — воскликнула я. — Уже?
— Наша полиция, сударыня, всегда стоит на страже подданных его императорского величества, — торжественность его слов была несколько испорчена тем, что Кроликов продолжал обгладывать ногу с такой жадностью, словно его сроду не кормили.
— И кто же убийца? — в один голос спросили мы с Полиной.
— Подозреваемая, — с нажимом произнес Кроликов это слово, — мадемуазель Егорова, пепиньерка N-ского института.
— Нет, нет! — закричала вдруг Анастасия и громко навзрыд расплакалась.
Рамзин позвонил в колокольчик, и горничная увела плачущую девушку. Очень хорошо. Негоже ей присутствовать среди взрослых бесед. Не спорю, ей досталось, но кто знает, что явилось истинной первопричиной этой трагедии?
Когда все немного успокоились и за столом воцарилась тишина, Рамзин спросил агента:
— Господин Кроликов, почему задержана мадемуазель Егорова?
— Она сама призналась, что убила его превосходительство, — тут он покосился в мою сторону.
— Каким образом? Чем и когда?
— Простите, господин Рамзин, — твердо ответил Кроликов, — но вы не являетесь адвокатом мадемуазель Егоровой, и поэтому я не буду отвечать на ваши вопросы. Я пришел сюда по приглашению госпожи Авиловой…
Полина посмотрела на отца и произнесла:
— Папа, я хочу, чтобы ты стал адвокатом мадемуазель Егоровой. Она ни в чем не виновата, я уверена. Это оговор и трагическое недоразумение!
— Но, Полина, — возразил ей отец, — мадемуазель Егорова не просила меня стать ее адвокатом. Может быть, у нее уже есть адвокат?
— Нет, уважаемый Лазарь Петрович, — Кроликов покачал головой, — у нее нет адвоката.
— Откуда у нее может быть адвокат, папа? Она бедна, как церковная мышь!
Нет, поистине моя внучатая племянница так и не научилась хорошим манерам.
— Однако, господа, давайте перейдем к делу, — полицейский взял в руки бразды правления. — Вы, госпожа Авилова, пригласили меня для того, чтобы…
— Рассказать вам о вопиющем и недостойном поведении статского советника Ефиманова, — договорила за него Полина.
— Очень интересно, мадам, весьма интересно, — с удивлением воззрился на нее Кроликов. — И что вам известно?
Далее, Викентий Григорьевич, я услышала то, во что мой разум отказывается верить, а подагрические пальцы описывать пером. Полина поведала нам о том, что попечитель, этот благородный и уважаемый в свете человек, известный не только у нас, в N-ске, но и в Петербурге, соблазнял Губину, воспитанницу, принятую в дом из жалости и по сердоболию мужниного племянника! Ей бы тише воды, ниже травы быть, а она вот что удумала, такого человека в грязных помыслах обвинять!
Тут я не выдержала, поднялась с места и сказала, что ноги моей в этом доме не будет, раз тут такие разговоры ведутся, да еще в присутствии полицейских чинов! Хоть племянник и уговаривал меня остаться, я была непреклонна. А Полина даже словечка мне не сказала, упрямица! На богадельню капитал отпишу, монашкам-чернорясницам, пусть так и знают!
Вот и все, Викентий. Напиши мне, как отозвались об этом происшествии в свете — а о другом мне и знать не интересно.
Остаюсь твоя старая приятельница,
Мария Игнатьевна Рамзина
Глава третья
Сим присовокупляю…
Полицейскому следователю Ипполиту Кондратьевичу Кроликову.
Предписание.
Вам следует в трехдневный срок представить доклад по делу об убийстве статского советника, председателя попечительского совета института, Григория Сергеевича Ефиманова.
К докладу приложить:
— акт осмотра места убийства г-на Ефиманова,
— материалы об организации охраны института губернского города N-cка вообще и во время пребывания г-на Ефиманова на рождественском балу в частности,
— списки присутствовавших на балу,
— протоколы допросов подозреваемых,
— протоколы осмотра финансовых бумаг, переписка, квитанции N-cкого института,
— послужные списки служащих и учителей института, а также материалы расследования деятельности должностных лиц на занимаемых постах,
— свидетельские показания прислуги, родственников, знакомых и др, имеющих непосредственное отношение к делу,
— справки и отчеты о расходовании средств, отпущенных на агентуру, о выплате суточных и т. п.
Заведующий особым отделом Департамента полиции
П. В. Шелестов.
Протокол допроса Анны Егоровой.
Следственная тюрьма N-ска.
— Ваше имя?
— Анна Георгиевна Егорова.
— Вероисповедание?
— Православная.
— Сословие?
— Дворянка.
— Ваш адрес?
— Проживаю в институте, по месту службы.
— Чем занимаетесь?
— Пепиньерка младших классов.
— Что вы можете рассказать по делу об убийстве статского советника г-на Ефиманова?
— Это я убила его.
— За что?
— Он сломал мою жизнь.
— Расскажите подробнее.
— Я из семьи обедневших дворян. Отец умер рано, остались у матери моей я и двое младших братьев. Я уже училась в Институте, но после смерти отца у нас не было денег, чтобы платить за мое обучение. Я переживала, отметки мои становились хуже, и меня вызвал к себе господин попечитель. Он был добр ко мне и сказал, что поможет моей семье. И действительно, он внес плату за полгода, чтобы я могла продолжать учебу.
— Он что-либо требовал от вас?
— Поначалу нет, а потом как-то пригласил в кабинет и сказал, что наступил срок оплаты за следующие полгода. И что он попытается перевести меня на казенный кошт. Я была ему так благодарна, что целовала руки. А он меня гладил по голове и спине. Но я тогда считала это проявлением доброты и участия.