– В результате ты стала проституткой.
– Разве не к этому все шло?
– Ты, похоже, зришь в корень.
– Думаю, да
– Тебе нравится банановый сплит?
Синди уже съела добрую половину.
– Очень.
– Заметно.
– Очень нравится, – повторила она.
– Но, Синди, меня мучает совесть... делать это... ты понимаешь... за деньги.
– А делать этого мне практически не приходится. В зале тренажеры изматывают клиента донельзя. Усталость и возбуждение срабатывают за меня. Надо лишь пару раз дернуть их за член, они и кончат. А потом еще извиняются, что не смогли сдержать себя и теперь мне, цитирую, «не удастся получить удовольствие». Когда же меня посылают на ночь, сопровождать клиента, я, главным образом, сижу в барах и ресторанах, наблюдая, как старичок медленно напивается. И слушая его. Обычно им только это и нужно. А когда он полностью отключается, я волоку его в номер, раздеваю и укладываю в постель. Утром он думает, что прекрасно провел время, наслаждаясь с чудесной девушкой. Хотя на самом деле ничего не было. Все это у тебя впереди. И с мужчинами я трахалась, наверное, реже, чем вон та секретарь.
Синди мотнула головой в сторону молодой женщины, сидевшей за соседним столиком с мужчиной средних лет. На столе, помимо бокалов и тарелок, лежали блокноты, ручки, стопка листов бумаги и калькулятор.
– Только платили мне побольше, – добавила Синди.
– Может, тут дело в эмоциях. Как я должен воспринимать тот факт, что мне будут платить за физическую близость? Меня это тревожит.
– Все это дерьмо, в которое нас с головой окунули психоаналитики. Позволь спросить, у кого отношения с клиентом более интимные, у проститутки или психоаналитика?
– Э...
– Я могу повторить все их тезисы. Осознание вины. Проститутки испытывают безмерную потребность любви, но мы не знаем, что есть любовь. Единственный, доступный нам, способ оценить себя – назначить цену нашим склонностям, чувствам. Это в полной мере относится и к психоаналитикам, не так ли? Они просто говорят о нас то, что с полным основанием могли сказать о себе. Я на них не в обиде. Они тоже должны зарабатывать на жизнь. Я лишь хочу, чтобы они не наделяли нас тем комплексом вины, что мучает их самих.
– Но, Синди, после двух с половиной лет у «Бена Франклина» сможешь ли ты полностью, без остатка, отдаться мужчине, испытать истинное наслаждение?
– Я и не хочу. У меня такого не было. И не будет. – Она доела сплит и принялась за мороженое. – Меня, похоже, принимают не за ту, кто я есть. И не только меня. Я говорила тебе о своей подруге, настоящей подруге. Она тоже работает у «Бена Франклина». Мы обе заработали здесь деньги. На следующей неделе мы сматываемся в Колорадо. Купим там ферму по разведению собак и заживем в счастье и согласии.
– Вы любите друг друга?
– Естественно. Так что близость с мужчиной для меня ничто. Ни эмоционально, ни морально. В любом значении этих слов. На мужчин мне плевать. Лечь в постель с мужчиной для меня все равно, что сходить в туалет. – Вазочка с мороженым быстро пустела. – Исходя из того, как меня воспитывали, съесть мороженое – куда больший грех, чем переспать с мужчиной или мужчинами. Или всей футбольной командой. – Синди отправила в рот очередную порцию мороженого. – А мороженое приличное.
– Для меня все иначе, – заметил Флетч.
– Полагаю, что да. Но это твои проблемы.
Тут Флетч заметил направляющуюся к кафе женщину в знакомой желтой юбке, которая хорошо сочеталась с не менее знакомой темно-синей блузкой с короткими рукавами.
Синди потянулась, расправившись и с мороженым.
– Но в основе и у тебя, и у меня лежит одно и то же. Во всяком случае, мне так кажется. Из меня стремились создать безмозглое, бескультурное, прекрасное тело, сексуальный объект. При этом мне говорили, что мужчины – грубые агрессоры, а делать детей нехорошо. По натуре я не спортсменка. И не актриса.
Флетч выпрямил спину. Под столиком поставил ноги так, чтобы в любой момент сорваться с места. Взглядом измерил расстояние между столиком и дверью ресторана «Маноло».
– И когда пришло время самой зарабатывать на жизнь, – продолжала Синди, – что мне оставалось? Притворяться, что у меня семь пядей во лбу? Или, хуже того, изображать из себя рабочего муравья?
Приближающаяся к ним женщина заметила Флетча.
Затем и Синди.
– О, нет, – простонал Флетч.
– Я делаю то, что должна делать. И стала той, кем должна была стать, – заключила Синди.
– Флетч! – воскликнула женщина.
– Э...
Синди обернулась. Лицо ее осветилось радостью.
– Барбара! – Она вскочила со стула, бросилась женщине на шею.