– Вижу, у тебя сформировалось особое мнение, Флетч.
– Я слышу то, что слышу.
– Не позволяй своему особому мнению взять вверх. Есть и другие, не менее эффективные способы поставить крест на собственной карьере,
– Ты права.
– »Жена Хайбека, Жасмин, спала до обеда после успокоительного укола, сделанного врачами, а потому ничего не смогла сказать о постигшем ее горе».
– Должна быть первая миссис Хайбек. О ней что-нибудь есть?
– Не нахожу. Ни Харрисон, ни Хаулер не собираются публично высказывать свое мнение о причинах смерти Хайбека, чтобы не мешать полицейскому расследованию.
– Гангстеры не имеют отношения к этому убийству.
– »Согласно Джону Уинтерсу, издателю «Ньюс трибюн», Дональд Хайбек приехал на встречу с ним, назначенную на десять часов утра. Он хотел посоветоваться, как лучше объявить о пяти миллионах, которые мистер Хайбек намеревался пожертвовать городу. «Мне не довелось лично знать Дональда Хайбека, – сказал нам Джон Уинтерс, – но вся редакция „Ньюс трибюн“ скорбит о случившемся и выражает соболезнование его родственникам и друзьям».
– Мудрый Джон Уинтерс. Даже в смерти держит скользкого адвоката на расстоянии вытянутой руки. Амелия Шарклифф говорила, что никто не решался причислить Дональда Хайбека ни к друзьям, ни к врагам. Полагаю, она права.
– »Тело мистера Хайбека обнаружила сотрудница редакции Пилар О'Брайен, когда приехала на работу. Лейтенант полиции Франсиско Гомес заявил, что в мистера Хайбека стреляли только один раз, с близкого расстояния, из пистолета еще не установленного калибра. На месте преступления пистолет не нашли».
– Это не гангстерское убийство.
– »Выпускник местного университета, Дональд Хайбек многие годы читал лекции на юридическом факультете...» Далее идет перечисление громких процессов, выигранных Хайбеком, – Барбара перевернула страницу. – Тут еще много чего написано. Хочешь, чтобы я все прочла?
– О процессах я прочитал еще вчера. Даже я знаю, как писать некрологи.
– Я думаю, его зятя, Фарлайфа, должны немедленно арестовать, приговорить к тюремному, заключению и бросить в камеру. – Барбара сложила газету.
– Ты полагаешь, Хайбека убил Фарлайф?
– Том Фарлайф написал поэму, которую ты прочел мне вчера вечером. Разве этого недостаточно, чтобы отправить его за решетку? Человека, который пишет такие стихи, нельзя оставлять на свободе.
– Его убили не гангстеры.
– Я должна спросить, почему ты долдонишь одно и то же?
– Ты спрашиваешь?
– Да.
– Для того чтобы въехать на автостоянку «Ньюс трибюн», необходимо остановиться у ворот, показать охраннику какой-нибудь документ, удостоверяющий личность, и сказать, зачем приехал. Но войти и выйти можно беспрепятственно. Хайбек поставил машину в дальнем конце автостоянки. И я просто не могу поверить, чтобы профессиональный наемный убийца подъехал к воротам, представился охраннику, проследовал на автостоянку, сделал свое грязное дело, а затем отбыл в неизвестном направлении. И едва ли профессиональный убийца станет парковать машину неподалеку от автостоянки, чтобы пройти через ворота, прострелить Хайбеку голову и спокойно ретироваться. Профессиональный убийца разделался бы с Хайбеком совсем в другом месте.
– Странно, что никто не слышал выстрела.
– Пистолет малого калибра стреляет тихо, так что на открытой автостоянке таких размеров услышать его невозможно.
Барбара вытянулась рядом с ним на кровати.
– Наверное, мне пора отправляться в путь. – Флетч приподнялся. – Уже пора.
– Еще рано.
– Откуда ты знаешь? Мне столько надо сделать. Причем далеко не все, что хочется.
– Не забудь, что сегодня мы обедаем с мамой. Она хочет поговорить с нами о свадьбе.
Флетч взглянул на часы.
– Мы действительно проснулись очень рано. Полагаю, время у нас есть.
– Я знаю, – Барбара закинула руки за голову. – Для того я и раздвинула шторы до твоего приезда.
ГЛАВА 18
– Доброе утро, – поздоровался Флетч с женщиной среднего роста, в фартуке, открывшей дверь дома 12339 по Полмайр-драйв в Хейтс. Ее глаза сузились, как только она узнала во Флетче человека, который пробежал по кухне днем раньше в одной рубашке, обернутой вокруг бедер. Флетч широко улыбнулся: – Я совсем не такой плохой, как могло показаться.
– Что вам угодно? – спросила кухарка.
– Я лишь привез этот сверток. – Он протянул пакет с одеждой Хайбека. – И, если возможно, хотел бы повидаться с миссис Хайбек.
Кухарка взяла пакет. Бечевка заметно провисла.
– Миссис Хайбек отдыхает.
Из пакета выпал черный ботинок Дональда Хайбека.
– Ой-ой, – Флетч наклонился, поднял ботинок, положил его поверх пакета.
Кухарка отвернула голову, поскольку ботинок едва не уперся ей в нос.
– Еще один вопрос. Вчера у бассейна сидела пожилая женщина. С седыми волосами, красной сумкой, в зеленых теннисных туфлях. Вы знаете, кто она?
Кухарка молча смотрела на Флетча поверх ботинка Дональда Хайбека.
– Она назвалась миссис Хайбек, – добавил Флетч. – И вела себя как-то странно.
– Я не говорю по-английски, – ответила кухарка. – Не понимаю ни единого слова.
– Так я и думал.
Усаживаясь за руль, Флетч посмотрел на дом. Занавеска на втором этаже качнулась, прикрывая щель, через которую кто-то наблюдал за ним.
ГЛАВА 19
– Позвольте поблагодарить вас за то, что вы смогли уделить мне несколько минут, – начал Флетч.
Его удивило, что куратор музея современного искусства вообще согласился принять его, заявившегося без предварительной договоренности в половине десятого утра. Он-то ожидал, что кураторы приходят на работу попозже, а их занятость не позволяет общаться с некоей личностью, одетой в тенниску и джинсы, пусть даже чистые, только что выстиранные, и новые теннисные туфли, утверждающей, что прибыла она из газеты.
И уж, конечно, он представить себе не мог, что куратор музея будет сидеть за столом в клубной бейсболке «Детройтских тигров». На столе, рядом с громадным манускриптом и несколькими папками, лежали бейсбольные перчатка и мяч.
– Так вы из «Ньюс трибюн»? – переспросил куратор Уильям Кеннеди.
– Да. Мне поручили подготовить материал о пяти миллионах долларов, которые Дональд и Жасмин Хайбек собирались пожертвовать музею. Дама в Попечительском совете сказала мне, что пожертвование предназначалось именно этому разделу музея.
– Я рад, что мне представилась возможность поговорить об этом.
– Вы из Детройта? – спросил Флетч.
– Нет, – Кеннеди снял бейсболку и посмотрел на надпись. – Совершенство восхищает меня. В любой форме.
– Понятно.
– Я также собираю видеокассеты Нуриева, Мухаммеда Али и Майкла Джексона. Записи Карузо, Маккормак, Эрролл Гарнер и Эрика Клэптона. Вы полагаете, это странно?
– Эклектично <Эклектизм-сочетание разнородного, несовместимого.>.
– Я абсолютно счастлив. – Кеннеди потянулся к бейсбольной перчатке. – И не знаю человека, который бы меня недолюбливал.
– Я тоже.
– Вы что-нибудь коллекционируете?
– Да, – кивнул Флетч. – Человеческие характеры.
– Какая интересная идея.
– Я не использую людей, лишь коллекционирую их характеры. В старости мне будет что вспомнить.
– Потому-то вы и журналист?
– Полагаю, что да. Впрочем, есть и другие причины.
– И у вас нет таких проблем с хранением коллекции, как у меня.
– Во-первых, мне хотелось бы удостовериться, что мистер и миссис Дональд Хайбек собирались пожертвовать пять миллионов долларов художественному музею.
– Я в этом не убежден. – Кеннеди подбросил бейсбольный мяч и поймал его в перчатку. – А если бы они действительно принесли нам письмо с таким предложением, я не уверен, что мы приняли бы эти деньги.