«Едва 9-й полк удалился на несколько сотен шагов, — пишет Солтык, — как он сделал крутой поворот и атаковал этих драгун с такой силой, что разорвал их и в один миг более двухсот человек из них вывел из боя. Польские уланы прибыли тогда вперемешку с неприятельской кавалерией к орудиям, канониры которых, боясь стрелять по своим собственным войскам, были захвачены; но так как они убежали с их передками, 9-й полк не смог увезти орудия. Эта блестящая атака не имела никакого дальнейшего результата, не будучи поддержанной другими полками нашей кавалерии; но она произвела сильную диверсию в поддержку тех, кто атаковал Красный, и колонне нашей кавалерии, которая тем временем обходила город на нашем правом фланге».
Лейб-шволежер 2-го полка (Вюртемберг), 1811 г.
Если Солтык уверяет, что 9-й полк действовал в одиночку, то Мюрат пишет, что «генерал Бордесуль во главе своей бригады перешёл мост непосредственно после этого и весьма вовремя приехал поддержать его. Неприятельская кавалерия полностью скрылась на весь остаток дня… Генерал Бордесуль исполнил наиболее дерзкую атаку на восемь орудий, которые он захватил вместе с 700–800 пехотинцев, которые их защищали». Как видим, король приписал захват орудий не полякам, а французским конным егерям. Действительно, честь взятия семи орудий принадлежит лейтенанту 3-го конно-егерского полка этой бригады Деламалю.{84} Похоже, что шассеры 3-го полка горели желанием отомстить русским за нанесённое им недавно жестокое поражение и реабилитироваться перед собственным командованием.{85} Процитированные документы позволяют предположить, что батарейная № 31 рота была разделена на две части: один дивизион (4 орудия) действовал отдельно и имел в прикрытии харьковских драгун, а прочие два дивизиона (8 орудий) находились под прикрытием двух батальонов Полтавского полка; именно они и были захвачены неприятельской кавалерией.
«Харьковский драгунский полк, — пишет Неверовский, — отражал нападение с отличным мужеством, но принужден был уступить в шесть раз превосходнейшему неприятелю и бросился по дороге.{86} Батарейная № 31 рота, хотя и была прикрываема Полтавским пехотным полком, но изумленная, видя опрокинутых драгун и казаков, понеслась вместе с ними. Таким образом, пехота осталась без кавалерии и артиллерии». «Батарейная рота, — писал он далее, — прикрываемая Полтавским пехотным полком, действовала хорошо, но при отступлении конницы, бросившись по дороге и оставя пехоту, потеряла семь орудий». А.И. Михайловский-Данилевский пытался в этом случае «подсластить пилюлю», подчёркнув, что остальные орудия «ушли по Смоленской дороге — доказательство, что неприятельская кавалерия не совсем была хороша, ибо исправная конница не дозволила бы спастись батарейным орудиям». Видимо, во время отступления поручики Харьковского полка А.А. Переяславцев и И.Я. Пружанский «отличились не только мужеством, но присутствием духа и искусством, с которыми исполнили данное им поручение прикрывать правый фланг полка, угрожаемый настигавшим неприятелем, коего удержали цепью фланкеров». Генерал Оленин «при отступлении, командуя кавалериею с всегдашним присутствием духа в опаснейших местах, распоряжал оную и употреблял все способы, чтобы удержать стремление неприятельской конницы».{87}
По словам Андреева, егеря 49-го полка, «по полю рассыпанные, стали сбегаться к колоннам пехоты, и также соединились в одну массу. Я, быв верхом и видя драгун, в рассыпном строе скачущих по полю с казаками, вздумал было спасаться тоже с ними; но усмотрев, что кавалерия неприятельская преследует их и рубит без пощады, повернул моего коня обратно к нашей куче пехоты (тогда точно можно было назвать кучею сию команду; ибо, сбегаясь в одно место, никто не думал строить порядок, колонну или каре)». Между тем майор 41-го егерского Томашевский, «когда велено было ему пройти с артиллериею к отряду [он прикрывал в городе донские орудия, А.П.], то он, усмотрев у неприятеля одно батарейное орудие, взял с собою два взвода, и по сильном сопротивлении отбил оное и доставил к отряду». Капитан Павлов «находился со взводом при отбитии у неприятеля орудия, при чем примерною храбростию и неустрашимостью поощрял своих подчиненных», а поручик Прыгунов 2-й «по достижении со взводом до орудия, поощрял своих подчиненных и ударил в штыки». Поручик Бодаква, подпоручик Подольский и прапорщик Бугаевский, «когда неприятель, усмотрев нападение на взятое им орудие, опрокинул передок в ров, то они с помощию стрелков и егерей, по приказанию майора Томашевского 1-го, сами принялись за лафет, поставили поспешно орудие на передок и тем способствовали скорейшему доставлению оного».{88} Таким образом, егеря Томашевского отбили одно из захваченных неприятелем батарейных орудий. Неслучайно А. Коленкур писал о 7 трофейных пушках, и лейтенант Деламаль был награждён за захват такого же числа орудий. О потере 7 пушек писал и Неверовский, а Паскевич встретил у Смоленска «пять батарейных орудий, спасшихся от неприятельской кавалерии».
84
Fabry. IV. 282, 285, 281; Soltyk. 124-25; Лашук. 505. Деламаль (Delamalle / De la Malle) дослужился до звания марешаль де кан и умер в 1863 г. Фляйшман писал, что было захвачено 9 из 12 орудий (Bleibtreu С. Geschichte der Reiterattacken. Berlin. o.J. S. 238; Fleischmann. 19). Командир 8-гo гусарского полка Ж.С. Домон (Domon) за отличие при Островно был произведён 7 августа в генералы и направлен в 1-й кавалерийский корпус; но в тот момент он являлся адъютантом Мюрата, как и генералы П.С. Дери и Ф. Пиньятелли. Себастьяни в то время находился без должности, видимо, как и Ф.А. Орнано.
85
Он был разбит 5 казачьими полками полковника В.А. Сысоева 3-го под Могилевым 9/20 июля и потерял пленными полковника, 8 офицеров и 206 егерей. (Харкевич. Война 1812 г. Вильна, 1907. С. 223; Чистяков С. Борисовцы в Могилеве на Днепре… СПб., 1912. С. 98). Полагаем, что после таких потерь полк был сведён в 3 эскадрона.
86
Отряд братьев Лесли потерял при этом несколько человек убитыми и ранеными, весь обоз с провиантом и фуражём и 20 лошадей.
87
Поликарпов. Календарь. 272-74, 273, 277-78; Паскевич. 92; Михайловский-Данилевский. II. 91; Смоленская старина. 2. 324; Богданович. I. 243; Богданович Я. Участие Харьковского драгунского полка в Отечественной войне… СПб., 1911. С. 4; Вороновский. 94; Жизнь и подвиги. 16; Тикыч. 359. Паскевич пишет, что было захвачено 5 орудий, а 7 спаслись, Данилевский — что спаслось 5 орудий из 10.
88
Андреев. 183-84; Поликарпов. Календарь. 275-76; Лашук. 919. Мюрат и Ней сообщили о захвате 8 орудий, но, видимо, не пожелали упомянуть, что одно из них было отбито (Fabry. IV. 507, 720).