— Пока ты со мной живёшь, я за тебя отвечаю. Вот женишься, будешь жить отдельно — тогда делай, что хочешь.
Угрюмо сопя, Дмитрий надевал ботинки.
— Если снова напьёшься, то лучше не возвращайся, — сказала мать.
— Ладно, лягу на лестничной площадке.
— Сын-пьяница мне не нужен!
— Тебе вообще сын не нужен. Не пойму, нафига ты меня заводила.
— Я думала, ты умный, правильно жить будешь. Ты же книжки читать любил, интересовался всем.
— Что мне с книжек этих — деньги свалились, счастье?
Мать тяжело вздохнула.
— Тебе с хорошей девушкой надо познакомиться.
Дмитрий коряво засмеялся.
— Обязательно, обязательно.
— Как ту девушку звали, которая приходила к нам как-то? Ирина? У вас же было что-то. Может, стоит позвонить ей, продолжить общение.
— Какая Ирина! — отмахнулся сын. — Она уехала давным-давно.
— Ну, другие есть.
Дмитрий открыл дверь.
— Отстань! Тошно мне уже от тебя.
В подъезде ждали два приятеля.
— Ну чё, сколько надыбал? — спросили его.
— Тридцать рублей.
— Маловато…
— Мать ещё пенсию не получала. Что нашёл.
— Ладно, на штырь наберём.
В голове всё ещё звучал голос матери.
«Чтоб ты сдохла! — думал Дмитрий. — Никакой жизни с тобой!»
— Ты куда? — тяжело передвигая костыль, вышла в коридор мать.
Дмитрий Сергеевич вздохнул и, облизнув пальцы, пригладил редкие волосы на голове.
— Жопой резать провода.
— Дмитрий! — мать смотрела на него с горестным укором. — Тебе пятьдесят семь, а ты всё грубишь мне.
— А ты не лезь не в своё дело. Приляг лучше. Тебе доктор запретил вставать.
— Ты не насчёт огорода?
— Нет, не насчёт огорода.
— Не вздумай продавать его!
— А что с ним делать? Всё равно за ним никто не смотрит.
— Я, дай бог, ещё поработаю там.
— Ну конечно…
Дмитрий Сергеевич надел кепку и потянулся к дверному замку.
— Ты лекарства взял? — спросила мать.
— Взял, взял.
— Смотри, не злоупотребляй! И так уже до инвалидности допился.
— Отстань!
— Звони, если что.
Машина службы досуга стояла у подъезда.
— Это я звонил, — заглянул он в окно.
— Садитесь, — кивнул шофёр.
До места доехали быстро.
Вывели трёх девушек. Дмитрий Сергеевич выбрал самую маленькую, тёмненькую. Звали Полиной.
— Местная сама? — спрашивал он её, раздеваясь.
— Нет, из соседнего города.
— От матери, наверное, уехала?
— Конечно! — отвечала девушка. — Кому хочется с матерью жить.
— Молодец! Правильная позиция.
Член так и не встал.
«Это всё из-за тебя! — думал он о матери на обратном пути. — Ты меня сглазила, ты. Всю жизнь унижала, терпеть тебя не могу. Чтоб ты сдохла!»
Пока открывал дверь, на лестничную площадку вышла соседка.
— Дмитрий Сергеевич! — позвала его. — У вас мама умерла.
— Умерла!? — изумился он.
— Да. Полчаса как увезли. «Скорую помощь», видимо, вызвать успела, а те уже ничего не сделали.
Стол после поминок был ещё не убран. Мамин костыль стоял в углу. Тикали часы.
— Мама!!! Мамочка!!! — выл, уткнувшись в подушку, Дмитрий Сергеевич.
ОБНАЖЁННАЯ
Ей было пятьдесят три, или что-то около этого. В фирме все называли именно эту цифру. Она была сухопарой, подтянутой женщиной, которая тщательно закрашивала седину, пользовалась дорогой косметикой и носила строгие деловые костюмы. Несмотря на тщательный уход, красота и молодость окончательно покинули её. Лицо её выглядело уставшим, осунувшимся, а глаза выражали грусть. Звали её Тамарой Леонидовной, фамилия её была Полонская. Она была владельцем и директором фирмы.
— Доброе утро, молодой человек! — услышал Александр чей-то голос. — Почему не здороваетесь?
Он первый раз встретил директрису в лифте. Он даже здоровался с ней до этого всего лишь раза три. Она всегда отвечала ему сухим кивком. Собственно говоря, Александр и видел её нечасто — она не любила светиться в коридорах. Даже на работу его принимала не она.
— Здравствуйте, — ответил он.
— О чём мечтаете? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.
— О вас, — ответил он вдруг. Совершенно для себя неожиданно.
— Да что вы! — сухо усмехнулась она.
— В моих мечтах вы голая, — ответил Александр, не отводя глаз. — Мы находимся в вашем кабинете, и вы медленно раздеваетесь.
Тамара Леонидовна на мгновение смутилась. По крайней мере, так ему показалось.
— Вы снимаете ваш деловой костюм, — продолжал он, — юбку и блузку.
— Вы с ума сошли, молодой человек? — громко и строго спросила она.
— И ещё мне видятся старомодные подвязки для чулок — знаете, такие носили в первой половине двадцатого века. Вы медленно отстёгиваете каждый зажим и лишь потом спускаете чулки.
— Господи, какая гадость! Из какого вы отдела?
Александр перевёл дыхание и опустил глаза.
— Отдел маркетинга.
Двери лифта открылись. Они вышли наружу.
— Давно у нас?
— Три месяца.
— Что же у вас, проблемы на сексуальной почве?
— Да, Тамара Леонидовна. Проблемы.
— Проблемы надо оставлять дома. Вы женаты?
— Нет.
— У вас есть девушка?
— Нет, у меня нет девушки. Я дрочу.
Она окинула его удивлённым взглядом.
— Не думала, что у нас работают такие придурки!
Эта фирма была для него настоящим прорывом. После нескольких лет мытарств на унизительных и низкооплачиваемых должностях, он получил перспективную и денежную работу. Как ни странно, никакой радости это не приносило. С самого первого дня он почувствовал себя здесь глубоко несчастным. После трёх месяцев работы это ощущение только усилилось.
— Ну хорошо, — неожиданно подошла к нему директриса, когда он курил на лестнице между этажами, — вот я перед вами голая, и что бы вы сделали? Ну, что молчите?
Александр стряхнул в окно пепел.
— Я бы заставил вас встать на четвереньки.
Полонская поморщилась.
— Вы больной!
— Встать на четвереньки и ползать по кабинету.
Она возмущённо трясла головой.
— Вы не пытались лечиться?
— И чтобы груди болтались при каждом шаге…
— Вы понимаете, что у вас не всё в порядке с психикой?
— И чтобы раздвигалась промежность…
— Какая гадость!
Тамара Леонидовна развернулась, громко цокая каблуками поднялась по лестнице и скрылась в дверном проёме.
Александр стал пить на работе. Купил фляжку и, как в кино, отхлёбывал из неё в течение дня. Потом закидывал в рот жевательную резинку. Так постоянно и ходил — жующим.
«Что такое, — думал он, — работа совсем несложная. Сиди за компьютером и составляй графики. У меня была в десятки раз тяжелее. Но никогда не чувствовал себя так тоскливо».
— И что же дальше? — подсела к нему Полонская в столовой. Все с любопытством смотрели на них — это было невиданным событием, чтобы директриса садилась обедать с рядовым и неприметным сотрудником. — Вот я голая, ползаю на четвереньках, а дальше что? Мне просто интересно узнать степень вашей испорченности.
Она ела только салаты. Никакого мяса.
— Дальше я заставлю вас лизать свои ботинки.
— Ужас!
— Лизать ботинки и выть по-собачьи.
— Вы извращенец!
— Чтобы как бродячая шавка вы просили у меня снисхождения.
— Откуда к вам приходит такая мерзость?! Это же болезнь, это распад.
Он доедал пюре с котлетой.
— Даже сидеть с вами противно!
Она пересела за другой столик.
Александр неимоверно уставал на работе. Это удивляло. Никакой физической нагрузки, своевременное питание. Но домой он приходил, едва волоча ноги. Сидел на диване, тупо уставившись в телевизор. Долго не мог заснуть.