Мама пошла от копны к копне и, глубоко запуская руки в сено, проверяла - обсохло оно после росы или нет. А я выкинул на чистину спрятанные в кустах грабли с вилами, взял с собой небольшой топорик и пошёл к рощице, чтобы вырубить четыре жердинки для укрепления вершины будущего стога. Накануне я наметил несколько молоденьких берёзок, но сегодня, подойдя к ним, передумал: уж больно беззащитными они мне показались. Им ещё расти и расти, а я на них - с топором. Нет, лучше из тальника что-нибудь подходящее выберу, тальник повсюду, как сорняк, растёт - его не очень-то жалко. Вырубив четыре жердинки, я очистил их от веток до самых вершин, вынес к копнам и связал попарно.
- Долго будете разлёживаться? - подойдя к сестрам, сказала мама нарочито строгим голосом. - Коля, а ну-ка принеси водички да плесни на этих засонь.
- Сейчас, мам, принесу, - сказал я и, захватив с собой связанные за горлышки две бутылки молока, принесённые нами на обед, пошёл в колок. Там, в низинке, был выкопан небольшой колодец, которым мы пользовались уже не первый год. Вода в нём, настоечная на корнях трав, была желтовато-чайного цвета, но прозрачная, всегда холодная и вкусная; рядом, на сучке берёзы, висел старый чайник без крышки. Донышком я разогнал по краям напавшие в колодец листья и зачерпнул воды. Напившись прямо из носка до ломоты в зубах, я опустил бутылки с молоком в колодец, и пошёл обратно.
- Ну что, мам, плеснуть на них?
- Колька, не вздумай! - вскрикнула Зина, сдёргивая с лица косынку. - Уши надеру! - Затем сладко потянулась, вскочила на ноги и растолкала Тоню. - Вставай, сестричка, вставай! Не дают несчастным девушкам сны досмотреть. А какой сон снился! Эх!
Попив воды, они плотно обвязали головы косынками, чтобы в волосы не набилась сенная труха, и стали похожи на колхозниц из кинофильма "Трактористы".
Ещё вчера мы наметили, где будет стоять стог и на том месте соорудили самую большую копну, да и другие копны, чтобы далеко не таскать, постарались поставить поближе. Мама хотела взяться за вилы, но Зина тут же их отобрала.
- Ещё чего не хватало! - прикрикнула она. - Без тебя управимся. Ты лучше подгребай за нами.
Прикинув на глаз, каким по объёму должен быть стог, я черенком вил прочертил окружность. В этом деле я уже достаточно поднаторел, глазомер у меня был неплохой, и стожки получались аккуратными и красивыми.
- За черту сено не валить, - наказал я девчатам на всякий случай.
- Мам, что-то Колька у нас стал много командовать в последнее время, - подмигнув Тоне, сказала Зина.
- Вот увидишь, Зина, когда Колька вырастет, обязательно начальником будет, - поддакнула та. - Сейчас он тренируется.
- А над вами не командовать - толку не будет, - посмеиваясь, сказала мама. - Погоняй их, Коля, погоняй, а то совсем от рук отбились.
Мама, конечно, шутила: ни Зину, ни Тоню, ни меня подгонять нужды не было. Мы давно были приучены к любой домашней и полевой работе и никогда от неё не бегали, всё привыкли делать сами. Хорошо ли плохо, но сами. А иначе нам было просто не выжить. Да разве мы одни такими были в посёлке?
Работа спорилась, каждый из нас знал, что нужно делать, и к обеду сметали больше половины стога. Оставалось самое главное и трудное - завершить его. Прежде, чем продолжить, решили немного перекусить. Хлеб, молоко, яйца, молодая картошка в мундире, малосольные огурчики - вот и весь наш нехитрый обед. Отобедав, мама с девчонками прилегли на сене отдохнуть, а мне не лежалось, и я решил пройти в колок и посмотреть, нет ли грибов. Но и в глубине колка, в густой тени, было сухо, под ногами потрескивали ломкие сучья, а прошлогодняя листва издавала жестяные звуки. Паутина липкой сетью тянулась от ветки к ветке, и мне постоянно приходилось смахивать её с лица. Сейчас бы теплого обложного дождичка дня на два, подумал я, тогда бы и грибы пошли. Кроме нескольких поганок и двух червивых подосиновиков-перестарков, я ничего не нашёл. Ну, да и Бог с ними, нам бы с сеном управиться, а грибы ещё нарастут.
После отдыха я воткнул в стог вилы, опираясь на них, забрался наверх и начал уминать сено, помогая себе граблями. Не утрамбуешь плотно, особенно в середине, - осенние затяжные дожди прольют стог насквозь и тогда все наши старания могут пойти насмарку.
Метать стога - работа не из лёгких, но она становится легче, когда делается весело, с шутками да прибаутками, а самое главное - с желанием. А желание в нас било сегодня через край. Вот сметаем последний стожок - и сенокосу конец. Конец самому трудному, но и самому важному для нашей семьи делу. Зина с Тоней, подхватывая на вилы охапки сена, закидывали их к моим ногам, каждый раз звонкими криками предостерегая меня от острых, сверкающих на солнце зубьев: "Колька, поберегись!". Темп они взяли такой, что я едва успевал принимать душистые вороха и растаскивать по стогу.
- Вы мне так парня запалите! - урезонивала разошедшихся сестёр мама.
- Ничего, он у нас парнишка шустрый! - посмеивались они. - Справится!
Пот лил с меня ручьями, а сенная труха забивала глаза, ноздри, уши. Рубаха на спине промокла насквозь, липла к телу, и я сбросил её вниз. Да и сестрёнкам было не сладко: платья на спинах пошли тёмными пятнами, щёки пунцово горели, и они всё чаще и чаще вытирали потные лица концами косынок.
Иногда мы останавливались на перерыв. Мама с девчатами отдыхали в тени стога, а мне спрятаться было негде, и я, привольно развалившись на стогу и, закинув руки за голову, смотрел в небо, по которому, плыли, завораживающе меняя очертания, белые пушистые облака. Облака плыли на север, в сторону Пихтовки, а там - Галка. Сесть бы сейчас на облако, как на сказочный ковёр-самолёт,- и к ней! Вот бы удивилась... Интересно, изменилась она за лето или нет? Хоть бы краем глаза взглянуть.
Передохнув, мы опять принимались за дело. Стог становился выше и круче, и я, с трудом сохраняя равновесие, балансировал на сужающемся пятачке. И вот наступил момент, когда я подмял под себя последний навильник сена. Утрамбовав его, я перевёл дух. Кончено! Поджилки мои тряслись, и я лёг на живот, распластав в стороны руки и ноги. Не дай Бог свалиться со стога да ещё вместе с вершиной - будет тогда дело... Немного погодя, Зина подала мне связанные попарно жердинки, я аккуратно уложил их крест-накрест - это чтобы ветром не растрепало макушку. И только после этого, осторожно съехал со стога на спине. На негнущихся ногах я отошёл на несколько метров и придирчиво оглядел стог. Получилось вроде бы неплохо: вершина строго по центру, завалиться не должна, крутизна выдержана плавно - дождю не промочить. Словом, стог как стог - не в первый раз. Примерно такой же стоит неподалёку, за ближним колком, смётанный нами на прошлой неделе.
- Коль, а тебе можно наниматься стога вершить, - улыбаясь, сказала Зина. - Не у каждого так красиво получается.
- Скажешь тоже.
- А что, на кино заработаешь, - сказала Тоня. - Жаль только - покос закончился.
Мы все вместе посмеялись, а потом обчесали стог со всех сторон граблями, начёсанное сено подбили под основание и стали собираться домой. Сборы были недолгие: грабли с вилами на плечи, топорик за пояс - и вперёд! Настроение у всех было лучше некуда. Теперь можно немного расслабиться и отдохнуть вволю. А то я уже не помню, когда в последний раз играл с ребятами.
Немного отойдя от покоса, Зина с Тоней, как я и предполагал, стали собирать букеты, потихоньку что-то напевая. Мы с мамой, поджидая сестёр, остановились. Стог издалека выглядел ещё красивее и напоминал голову великана в богатырском шлеме из сказки "Руслан и Людмила". Для полноты картины не хватало самого Руслана на резвом коне и с копьём наперевес. Я улыбнулся собственным фантазиям.
- Любуешься? - спросила мама. - И вправду, аккуратный стожок получился. Да и сено у нас нынче, не сено - чай! Молодец, сынок.
- Мам, я же не один его ставил.