Одно место, где, возможно, находился храм, и одно здание, предположительно идентифицируемое как святилище, а также кладбища вдоль дорог, идущих из города, — небогатый урожай свидетельств духовной жизни для столь масштабных раскопок, но никто из археологов не отважится утверждать, что в Лестере проявляли меньший интерес к культу, религиозным обрядам или поминовению умерших, чем в других городах. И то, что в Лестере пока не обнаружено явных следов позднеримского христианства, нельзя считать доказательством того, что в городе не было христианской общины[108]. Епископская кафедра Лестера появляется относительно рано, в 680 году. Отсутствие археологического материала de facto на полах мастерских и на открытых пространствах говорит, пусть и косвенно, само за себя.
В более чем двадцати зданиях, считающихся «частными», обнаруживаются следы строительства или переустройства, происходившего в IV веке. Как минимум три из них, по-видимому, использовались в V веке. На римской улице, открытой при раскопках на Фрискул-лейн, было обнаружено несколько очагов, датируемых концом IV века. После этого на краю улицы возвели какое-то деревянное строение, и началось накопление «темной земли», содержащей как позднеримский, так и «англосаксонский» материал[109]. В других районах Лестера наблюдается та же картина: в северо-восточной части города, где проводилось больше всего раскопок, найдены остатки еще пяти деревянных строений, датируемых серединой — концом IV века, и на территории одного из них обнаружены черепки керамики раннего «англосаксонского» стиля.
Самое любопытное строение в этой части города — большой городской дом с внутренним двором, построенный в начале IV века, солидное прямоугольное каменное сооружение с фундаментом около 23×12 метров. В какой-то момент во второй половине IV века в его стенах были спрятаны несколько кладов, содержавших монеты и один свинцовый слиток. Клады принято считать самой показательной разновидностью археологического материала de facto — ценности, поспешно спрятанные в момент опасности, реальность которой доказывается тем, что владельцы клада так его и не забрали. Однако современные исследователи допускают, что прятать ценные предметы в укромных местах можно по многим причинам, — например, чтобы уклониться от уплаты налогов или в качестве добровольного подношения богам, чтобы снискать их благосклонность. Бо́льшую часть прямоугольного каменного строения впоследствии снесли, а помещения, выходящие на улицу, превратили в мастерскую по изготовлению костяных булавок и кузницу. В Лондоне, Колчестере и Линкольне имеются любопытные аналоги этого здания. К той же категории можно отнести деревянные «длинные дома» в Роксетере и здание базилики в Силчестере, приспособленное для других нужд, — и можно провести параллели с уже упоминавшимися «амбарами с центральным проходом» и «длинными домами» сельских поселений типа Меонстока.
Это парадоксальное пересечение частного и общественного, пространственного разделения и целенаправленной реорганизации, инноваций в домашнем хозяйстве, ремесле, а также, возможно, в сельском хозяйстве указывает, что рассматривать позднеримские города Британии как примеры упадка городской культуры столь же неправильно, как называть варварское искусство «примитивным». Кроме того, мы должны помнить, что наши представления о социальных и экономических изменениях в городах, о которых известно еще меньше, чем о Лестере, могут быть столь же неоднозначны и — главное — недостаточно очевидны, чтобы на их примере строить предположения о судьбе «типичного» позднеримского города. Скорее всего, «типичных позднеримских городов» вообще не существовало. Стремление объяснить динамичные процессы, происходившие в Лестере IV и V веков, вмешательством пиктов, скоттов, германских федератов или иммигрантов, при том что имеющиеся данные указывают на наличие внутренних причин для возникновения новых возможностей и неизбежных трений, похоже на попытку сокрытия важных улик.
Даже самые ярые сторонники рассказа Гильды о гладе, мече и огне должны согласиться, что трудно приписать германским или ирландским пиратам главную роль в удивительном превращении Роксетера (Wroxeter), располагающегося примерно в 80 километрах к западу от Лестера, из Вирокония, столицы цивитата корновиев (Viroconium Cornoviorum), в маленькую шропширскую деревушку, самое крупное современное здание которой — информационный центр «Английского наследия». Первыми масштабными раскопками римского города, проводившимися здесь в 1970–1980-х годах, руководил Филип Баркер. Он выявил едва заметные следы крупных деревянных строений, которые почти наверняка остались бы незамеченными, если бы раскопки велись в предыдущие десятилетия, или с меньшим размахом, или в городе, где позднейшее вмешательство в ландшафт в виде фундаментов и подвалов было более значительным. Его открытие полностью опровергло наши прежние представления о том, как и когда города римской Британии перестали существовать.
108
Лестер становится центром епархии после битвы на реке Трент в 679 году, когда Мерсийская епархия с центром в Личфилде была разделена на две. См.: Kirby 1966. P. 1–2.
109
Спид (Speed 2014. P. 76) интерпретировал это как доказательство существования «открытого пространства» в данном месте, исходя из того, что отходы — обломки строительных материалов, человеческие фекалии и прочий переотложенный материал — обычно оставляют в определенных «подходящих местах».