Отель - такой же, как любой другой дом тут - окружён цветущими фруктовыми деревьями и выглядит как угодно, только не как публичное место. Ни вывески, ни чего, что отличало бы его от частного жилища; и меня ввели в мило обставленную гостиную, на её стенах аккуратно обклеенных обоями красовались увеличенные портреты Бригама Янга и других знаменитых мормонов, а большая библия Мормонов, роскошно расшитая сафьяном, покоилась в центре стола. Обаятельная юная мисс председательствовала за персональным столом, сервированным воплощением моей гастрономической мечты, которую я лелеял с той поры, как покинул Калифорнию. Такой белоснежный хлеб. Такое восхитительное сливочное масло. А этот изысканный аромат "пряного персикового масла" крепко хранится в моем воображении по сей день; и поскольку этого было мало для "четвертака" (в половину дешевле, по сравнению с обычной стоимостью в горах), наличие великолепного букета цветов на столе дополняло трапезу дивным ароматом цветов. Наслаждаясь всей этой полезной и питательной пищей, я размышлял о гигантской пропасти, которая отделяет изысканные яства находящиеся сейчас предо мной и "Melican plan-cae" двумя неделями ранее. "Здесь у вас необыкновенно хороший край, Мисс" - я осмелился заметить юной леди, заведующей моим столиком, и как я полагал, приходящейся дочерью хозяевам этого дома, когда она подошла к двери посмотреть на велосипед.
"Да, мы сделали его таким прекрасным, посадив много фруктовых деревьев" - ответила она кротко.
"Надо полагать, Мормонам приходилось побороться за право обладать единственным хорошим наделом благодатной земли между Калифорнией и "Штатами" - неловко продолжил я. "Я никогда ни от кого не слышала, что они боролись, в отличие от своих врагов" - отвечала эта справедливая и храбрая защитница Мормонства тоном, показывающим, что она совершенно не понимает моего предположения. "Я имел в виду, что для Мормонов это необычайная гордость - использовать свой дар возделывания земли здесь" - поторопился объяснить я. Тем не менее я оставил этому дому, гостеприимством которого был покорён, тень своего предубеждения к Мормонам. И чувство стыда преследовало меня на всей их территории. Женщины Мормонов обучены духовными наставниками искусно подкупать посторонних своим гостеприимством, а также чарующими красноречием и добродетелью. И эта девушка хорошо изучила этот урок и весьма достойно усвоила предмет.
Придя из пустынь Невады и Западной Юты – царства непочтительного и свирепого ветра "Олд Таймера", где воздух наполнен, словно сквернословием, запахом серы, и где природа имеет необычайно угнетённый вид; внезапно оказаться в благословенном саду среди цветов и осознавать религиозную подоплёку красоты - такого контраста достаточно, чтобы очаровать сердце мраморной статуи…
Огдена я достиг к ужину. Я рассчитывал найти одного - двух велосипедистов (Огден населяло восемь тысяч жителей). Однако единственным из всех, кто повстречался мне в городе, с натяжкой причислить к велосипедистам можно лишь одного джентльмена, на вид имеющего отношение к Чикагскому Клубу, который, однако, не смог везти свой аппарат и себя на нём.
Спустя двенадцать миль попеременного движения в седле и пешком из Огдена на восток я оказался близ устья каньона Уэбер Кэнон - месту, где Река Уэбер, железная дорога Юнион Пасифик и ненадёжная торговая колея следуют одним путём через горы Уосатч на возвышающиеся плоскогорья Вайоминга. Достопримечательности непрерывно следуют друг за другом вдоль данного отрезка пути, и я обладаю достаточным запасом времени, чтобы осмотреть и ознакомиться с ними.
Река Уэбер наводняет каньон и во многих местах смывает тот узкий проход, вдоль которого идут товарные фургоны, так что мне пришлось неспешно катить вдоль железнодорожных рельсов. Вскоре дорога свернула налево, и через несколько минут я лицезрел, как суровые живописные стены каньона величественно вздымаются к облакам. Словно натиск, из-под мрачных теней гор неудержимо стремится поток Реки Уэбер – так она бежит более пятидесяти миль и низвергается в долину, где принимает более степенный вид, как будто осознавая, что, наконец, выбралась из-под бремени перипетий своего побега вон из гор.