Рэй! – окликнул Ронни Макнип, постукивая пальцем по нижнему краю листка. Здесь сказано: «Ириан-Джая».
Течение принесло два больших выкорчеванных дерева – корни, стволы, кроны, – которые далеко внизу, на середине водопада, разлетелись в щепки.
Ну? – не понял Рэй и сделал затяжку.
Рэй, повторил Ронни Макнип, в последний раз, когда я сверялся с указателями, мы находились на Центральном нагорье Новой Гвинеи.
Ну… и дальше что?
Рэй, Ириан-Джая – это левая страница атласа. А Новая Гвинея – правая.
И что из этого?
Это, видишь ли, по соседству.
Рэй уставился на Ронни и сказал, выдохнув колечко темного дыма:
Рожай наконец, Ронни.
Это соседняя страна, Рэй.
Я вас понял, мистер Макнип. Так чего вы от меня-то хотите, мать вашу?
Рэй, ты отксерил не ту страницу атласа.
И?.. – спросил Рэй.
Приехали. Не знаю, как еще объяснить, Рэй. Мы в полной жопе, а не в той стране, куда ехали.
Но Рэй иногда вел себя как пришелец с другой планеты.
Мы выбрались из джунглей по истечении пятнадцати суток, и только благодаря тому, что выклянчили в какой-то деревушке, застывшей в каменном веке, батат и кукурузу в обмен на унизительные трюки: бросались в воду прямо с каяками, затащив их на канатные переправы, пели, услаждая их слух, позволяли детишкам щупать нашу белую кожу, о которой они слышали разве что в преданиях, а старикам – расхаживать в наших пластмассовых шлемах для гребного слалома и ярких спасательных жилетах. Местные жители демонстрировали учтивость, великодушие и изумление. Мы, доведенные до крайности, не верили их щедрости, которая спасла нам жизнь. Тем не менее к концу наших скитаний у меня появились тропические язвы и началась малярия, Макнип вдобавок к малярии подцепил гепатит и лямблиоз, и только Рэй пребывал в прекрасном расположении духа.
Сойдя живыми на берег в Маунт-Хагене, на том же Центральном нагорье, мы с Рэем через пару дней отправились на ночную дискотеку «Чимбу-лодж», устроенную в большой, крытой соломой хижине, которую охраняли вышибалы с помповыми ружьями. Кому-нибудь другому такое зрелище могло бы внушить дурные предчувствия. В городке мы подружились с неким Майклом из племени чимбу – он-то и привел нас на дискотеку. Это ночное заведение предназначалось исключительно для местных жителей: туда не ступала нога белого человека. В «Чимбу-лодж» царили строгие правила – смесь родоплеменных и современных ритуалов общения представителей разного пола. Вдоль одной стены выстроились женщины из племени чимбу, вдоль другой – их соплеменники-мужчины. Танцпол в основном пустовал. Диджей собрал попурри из самых разных музыкальных произведений, от пьес для шотландской волынки до «Аве Мария», Мадонны и прочих. Эту музыку объединяло только западное происхождение. Майкл, Рэй и я сняли нескольких девушек из племени чимбу и повели к выходу.
Путь нам преградил заслон из почти голых воинов-туземцев, будто явившихся из каменного века: в боевой раскраске, головных уборах из перьев и травяных набедренных повязках, едва прикрывавших срам. Этот неумолимый кордон прирос к месту; раскрашенные лица не выражали никаких эмоций. Мы заулыбались, пробормотали какие-то приветствия, но ответом нам было молчание. Воины жевали бетель, изредка раскрывая рты и демонстрируя отвратительно охристое месиво. Стоило нам сделать шаг влево, как туда же сместилось несколько вооруженных чимбу. Нас взяли в кольцо. Рэй улыбнулся. Вечером в пятницу его любимый тасманский паб мог бы похвалиться только пьяной разборкой. Похоже, эта мысль его грела. А меня обуял внезапный страх.
Туземцы не уступят нам своих женщин, прошептал я.
До Рэя не доходило, что в здешних местах представители этого племени совершают убийства легко и привычно.
Чего?
Надо бы отпустить девчонок.
Ну нет, возмутился Рэй. Я потрахаться хочу. А заодно и помахаться.
Круг сжимался, как затягивается удавка. Подтянулись другие воины и образовали второе кольцо. Не в первый раз я оказывался на волосок от смерти, связавшись с Рэем. Девушки, проявившие больше сообразительности, чем мой друг, успели раствориться в толпе, и Майкл вместе с ними. А Рэй был доволен: привычные развлечения вечера пятницы обещали повториться хотя бы отчасти. Раскрасневшись от возбуждения, он повернулся ко мне.
Спиной к спине, Киф, скомандовал он. Бери на себя четверых сбоку, а я…
Ты спятил, зашипел я. Это тебе не в Хобарте… – начал я, но мои слова утонули в мощном реве.