Гордон поднял на него глаза.
- Помочь мне? Ну нет, черт побери!
Джул вскочила, схватила Гордона за руку, потянула его со стула.
- Пойдем, Горди, - громко прошептала она, наклоняясь к нему. - Пойдем отсюда. Этот парень пьян и лезет на рожон.
Гордон дал поднять себя и направился к выходу. Джул на секунду обернулась и сказала, обращаясь к виновнику их бегства:
- Мне все про тебя известно! - В голосе ее звучало бешенство. - Хорош друг, нечего сказать! Он мне все про тебя рассказал.
Она подхватила Гордона под руку, они протискались сквозь толпу любопытных, заплатили по счету и скрылись.
- А вы, пожалуйста, сядьте на место, - сказал официант Питеру, когда они ушли.
- Что это значит - сядьте на место?
- Да, сядьте на место или уходите.
Питер повернулся к Дину.
- А ну, - предложил он, - давай поколотим этого официанта.
- Давай.
Они шагнули к официанту, скорчив зверские рожи. Официант отступил.
Питер неожиданно потянулся к столу, захватил с тарелки полную пригоршню холодной закуски и с размаху швырнул вверх. Кусочки мяса, описав в воздухе параболу, медленно, словно большие хлопья снега, опустились на головы сидевших за соседними столиками.
- Эй, ты! Полегче!
- Уберите его отсюда.
- Питер, сядь ты!
- Прекрати это!
Питер рассмеялся и начал раскланиваться.
- Благодарю почтеннейшую публику за теплый прием. Если кто-нибудь ссудит мне еще немного закуски и цилиндр, представление можно будет повторить.
К Питеру уже спешил вышибала.
- Вам придется оставить зал, - сказал он Питеру.
- Черта, с два!
- Это мой друг, - возмущенно заявил Дин.
Вокруг них собралось уже несколько официантов.
- Вышвырните его вон!
- Тебе лучше уйти, Питер.
Произошла короткая схватка, и обоих приятелей оттеснили к дверям.
- У меня тут шляпа и пальто! - крикнул Питер.
- Ну, ступайте, заберите их, да поживее.
Вышибала отпустил Питера. Тот с очень хитрым, как ему, должно быть, казалось, видом мгновенно уселся за какой-то столик и, вызывающе расхохотавшись, показал нос раздосадованным официантам.
- Пожалуй, я посижу еще немного, - заявил он.
Началась погоня. Четверо официантов стали приближаться к столику с одной стороны, и еще четверо - с другой. Дин схватил двоих из них сзади за пиджак, и опять поднялась возня, приостановившая на некоторое время охоту за Питером. В конце концов Питера изловили снова, но он успел все же перевернуть сахарницу и несколько чашек с кофе. Еще одна задержка произошла у кассы, где Питер пытался уплатить за порцию закуски, которую он решил прихватить с собой, чтобы швырнуть в полицейских.
Однако, невзирая на поднятую вокруг него суматоху, самый факт удаления его из ресторана прошел почти незамеченным, ибо взоры всех были в эту минуту обращены на нечто совсем иное, исторгшее невольный единодушный возглас восхищения.
Огромное окно ресторана стало вдруг молочно-голубым, как на лунных пейзажах Максфилда Пэрриша. Этот голубоватый свет проник, казалось, извне вплотную к стеклу, силясь пробиться в зал. Рассвет пришел на Колумбус-Серкл, волшебный тихий рассвет, вырвав из мрака высокую статую бессмертного Христофора и растворив в своем странно призрачном сиянии тусклый желтый свет электрических ламп.
10
Мистер Вход и мистер Выход не попали ни в одну перепись. Напрасно стали бы вы искать упоминание о них среди записей рождений, браков или смертей или в списках должников какого-нибудь торговца бакалеей. Забвение поглотило их, и все свидетельства того, что они когда-либо существовали, стали теперь уже столь смутны и туманны, что их не принял бы во внимание ни один суд. И тем не менее мне доподлинно известно, что в течение какого-то короткого промежутка времени мистер Вход и мистер Выход жили, дышали, откликались на эти наименования и проявляли себя каждый на свой лад.
За недолгий период их существования они разгуливали в обычных для того времени костюмах по большому проспекту огромного города одной великой страны. Над ними смеялись, их кляли, за ними гнались и от них убегали. Затем они исчезли, и никто о них больше не слышал.
Они уже начинали обретать зримую форму в ту минуту, когда такси с открытым верхом промчалось по Бродвею в тусклом свете майской зари. В такси восседали души мистера Входа и мистера Выхода, с изумлением обсуждая голубоватое сияние, внезапно разлившееся по небу позади статуи Христофора Колумба, обсуждая и старые серые лица уже восставших от сна, проносившихся мимо, как клочки бумаги, гонимые ветром по поверхности серого озера. Они были единодушны во всем, начиная от абсурдности изгнания их из ресторана Чайлда, кончая абсурдностью жизни вообще. Пробуждение дня ошеломило их и повергло их восторженные души в состояние слезливо-пьяного экстаза. С такой силой и непосредственностью ощутили они вдруг радость бытия, что не могли не выразить своих чувств громкими криками.
- Ого-го-го! - возопил Питер, приставив ладони рупором ко рту, и Дин тотчас последовал его примеру, испустив крик, исполненный, несмотря на свою абсолютную нечленораздельность, не менее глубокого внутреннего смысла.
- Э-гей! Ба-ба-ба-ба! Э-гей! О-го!
Пятьдесят третья улица явилась им в образе пикантной, стриженой брюнетки, восседавшей наверху автобуса. Пятьдесят вторая обернулась дворником, который едва уцелел и, отскочив в сторону, послал им вдогонку испуганный и негодующий возглас:
- Глядеть надо!
На Пятидесятой улице группа людей, толпившаяся на ослепительно белом тротуаре перед ослепительно белым зданием, обернулась, чтобы проводить их взглядом и громким напутствием:
- Хорошо погуляли, а?
На Сорок девятой улице Питер повернулся к Дину.
- Чудесное утро, - сказал он с чувством, щуря осовелые глаза.
- Да, как будто.
- Неплохо бы закусить?
Дин согласился с некоторым дополнением:
- Закусить и выпить.
- Закусить и выпить, - повторил Питер, и они поглядели друг на друга и понимающе покивали головой. - Здравая мысль.
Тут оба громко расхохотались.