— Я смотрю, ты доволен, — заметил Том, сидя напротив друга с язвительной улыбкой.
Гарри, развалившись со всеми удобствами, насколько это вообще было возможно на больничной койке, с удивительным аппетитом поглощал обед, состоящий из тарелки весьма безвкусной на вид каши и стакана обезжиренного молока. На замечание друга он только пожал плечами.
— Я же не специально, — он усмехнулся, — просто оказалось, что если капать в глаза эти капли, что мне дала мадам Помфри, не два раза, как она сказала, а три, то зрение улучшится.
— Значит, очки тебе больше не нужны, — заключил Арчер.
— Вроде как нет, — Поттер радостно улыбнулся, — никогда в жизни не видел мир так чётко.
— Да, — друг выдержал недовольную паузу, — достойная цена за две недели медленной смерти.
— Ты преувеличиваешь, — он доел кашу и глянул на Тома, — я вовсе не собирался умирать.
— Ну да, а ты в курсе, как это смотрелось со стороны?
— Со стороны все всегда не так, как на самом деле, — легкомысленно бросил Гарри, сделал глоток молока и поморщился, — фу, ну зачем нужно было выливать туда это зелье?
— Какое зелье?
— Питательная добавка, — пояснил Поттер. — Мне сейчас нельзя ни жирного, ни сладкого, ни кислого, ни соленого, и мадам Помфри добавляет немного этого зелья мне в еду, чтобы в моём рационе было достаточно витаминов и прочей ерунды. Я, конечно, не против, но на вкус оно, как старые носки!
— Гадость какая, — признал Арчер.
Наступила тишина, Поттер выудил из-под подушки мешочек с леденцами, который Забини все-таки удалось протащить, невзирая на строгий запрет мадам Помфри, и принялся с шуршанием его открывать. Наконец Том потерял терпение.
— Ну и? Неужели ты даже не поинтересуешься, что я узнал, пока ты тут валялся?
— Хм? А ты что-то узнал? — Гарри забросил в рот леденец и вопросительно взглянул на друга.
— Ещё бы! Интересно же, кто пытался тебя отравить! — воскликнул Арчер.
— Ну и?
— Что «ну и»?
— Что ты узнал? — нетерпеливо уточнил Гарри.
— Не скажу, — Том злорадно улыбнулся, — вот лежи тут и изнывай от любопытства.
— Твоя жестокость не знает предела, — вздохнул мальчик-который-снова-выжил, — ладно, потом расскажешь.
И он снова обратил свое внимание на сладости. Том покачал головой, гадая, сколько фальши в этом спокойствии. Гарри порой было невероятно сложно понять, например это его равнодушие к собственной безопасности.
— И все-таки, — тихо сказал Арчер, — почему ты ничего не говорил? Если бы мы не поняли, что тебя отравили, ты мог погибнуть.
— Я... — Поттер пожал плечами, отводя глаза, — сам не знаю, просто это ведь касается только меня, так? — он с вызовом взглянул на друга. — Ведь опасность грозила только мне, зачем было втягивать в это кого-то ещё?
— Втягивать? — некоторое время Том пораженно молчал и вдруг рассмеялся, — черт, ну ты точно настоящий слизеринец, — сквозь смех заметил он, — только слизеринец обладает таким высокомерием и так зациклен на себе!
— Но…
— Гарри, я ценю твой благородный порыв защищать окружающих, — Том улыбнулся, — но для разнообразия позволяй мне хоть немного участвовать в твоей жизни, — Арчер насупился. — Мне неважно, что ты не сказал ничего учителям и старостам, мне обидно, что ты не говорил мне! Разве мы не клялись всегда защищать друг друга?
— Я пытался защитить тебя, — начал оправдываться Гарри, но Том только фыркнул.
— Вот уж глупость! Я вполне могу сам за себя постоять. Надеюсь, в следующий раз ты дважды подумаешь, прежде чем держать меня в неведении!
— Ладно, — Поттер пожал плечами, — как скажешь.
Ещё некоторое время мальчишки провели, болтая на отвлеченные темы, пока мадам Помфри не выставила Арчера за дверь, и Гарри не остался наедине со своими раздумьями. Он не хотел показывать этого и признаваться в этом, но в глубине души его мучил страх. Только сейчас он в полной мере осознал, в какой опасности находится его жизнь, и совершенно не представлял, что ему с этим делать.
Раньше существовала только эфемерная угроза от колдуна, который пропал без вести и считался мертвым долгие годы, сейчас же Гарри столкнулся с реальной попыткой убийства. Единственное, что он знал наверняка, это то, что пока в этом мире есть один могущественный волшебник, желающий ему смерти, он никогда не сможет жить спокойно.
Но что он может сделать? Что делать в случае, если тебе грозит опасность? Прятаться? Убегать? Отвечать ударом на удар? Гарри совсем не был уверен в том, что сможет умышленно причинить кому-то вред. Да он даже Дадли не мог дать сдачи! И дело совсем не в том, что кузен был вдвое крупнее и сильнее его. Гарри просто не мог представить, как он может ударить или, что ещё хуже, убить кого-то. Пусть даже того, кто жаждет его смерти. Для этого нужно ненавидеть, но за всю свою жизнь Гарри Поттер ни разу не испытал этого чувства, даже по отношению к тому, кто убил его родителей. «Том бы назвал это пацифизмом, — с улыбкой подумал он, — или глупостью».
Прислушиваясь к себе, Гарри не раз задавался вопросом, что он испытывает, думая о Волдеморте. Страх? Презрение? Желание отомстить? Нет. Каждый раз, вспоминая о волшебнике, который принес в мир столько зла, Гарри не мог почувствовать к нему ничего, кроме равнодушной отчужденности. Словно это был всего лишь персонаж какой-то книжки, плод чьего-то воображения, не имеющий никакого отношения к реальной жизни. Как тогда всё было бы просто! Гарри хотелось, чтобы Волдеморта не существовало. Но возненавидеть его он не мог. Пусть даже этот человек лишил его семьи... Но, как бы странно это ни звучало, как можно ненавидеть того, кого ты даже не видел ни разу в жизни? О ком только слышал?
Гарри откинулся на подушки и закрыл глаза. Все эти мысли для него были слишком сложными и он просто выбросил их из головы.
«Мы перейдем этот мост, когда доберемся до него», — вспомнились ему слова из какой-то старой песни, и Поттер сонно улыбнулся, ему очень понравилась эта фраза(1).
Всю неделю, пока Гарри выздоравливал, он не знал, куда деть себя от скуки. Как следствие, он направил всю накопившуюся энергию на единственного человека, с которым постоянно контактировал. Этим человеком была неприступный колдомедик не особо расположенная к разговорам. Сначала он донимал её убеждениями, что он уже здоров, и его пора выписывать, но когда эта тема надоела и мадам Помфри и ему самому, Поттер решил сменить стратегию и принялся расспрашивать колдомедика о профессии целителей. Праздный интерес неожиданно перерос в искреннее любопытство. Мальчишке было интересно буквально все, и Поппи даже не заметила, как из односложных ответов её речи превратились в подробные рассказы.
За какие-то несколько дней Гарри умудрился так обаять школьную медсестру, что был допущен в святую святых — её личный кабинет, где хранились редкие лекарства, самые ценные книги и великое множество удивительных медицинских приспособлений. Гарри спросил про каждое и каждое внимательно рассмотрел. Волшебная медицина была совсем не похожа на маггловскую. Вместо иголок, скальпелей и резиновых трубок здесь были разнообразные пузырьки из тонкого стекла, травы, зелья, пурпурные сферы, измеряющие давление, золотые весы, часики с восьмью стрелками, которые указывали тяжесть заболевания и вроде как мерили температуру. Всё это казалось Гарри гораздо интереснее и не вызывало леденящего ужаса, который появлялся у него каждый раз когда он проходил школьный медосмотр у магглов.
— Это самая малость, — поясняла мадам Помфри, указывая на диковинные медицинские приспособления, — здесь в школе я не держу сложных приборов, потому что, как правило, не сталкиваюсь ни с чем серьезным, а вот в клинике святого Мунго находится лучшее оборудование, которое можно только вообразить.
— А что можно лечить в волшебной больнице, если волшебники не болеют? — спрашивал Гарри.
— Травмы, отравления, последствия проклятий, — начала отвечать Поппи, но потом махнула рукой, — да мне бы дня не хватило, чтобы перечислить тебе все виды магических болезней и лихорадок.