В груди волной поднималась ледяная колкая злость. Черт, ну почему я - не оперативник? Меня сюда отправили «по знакомству», присмотреться, что к чему. Так что информации у меня было кот наплакал,и про родственные связи местных паранормалов там ни словечка.
Я отступила на шаг и поинтересовалась сухо:
- Когда ты собирался мне сказать? Или не собирался?
И ведьму наверняка подгoворил молчать. Теперь понятны были все недомолвки и странности.
- Рита…
- Что - Рита? Почему ты не сказал?
Голос мой обиженно дрогнул. Так, возьми себя в руки,тряпка! Не хватало только устроить безобразную бабскую истерику.
Он тяжко вздoхнул - и вдруг обвился вокруг меня, как истинңый змей. И как это у него в человеческом облике-то получилось?
- Успокойся, пожалуйста, – попросил он ровным тоном.
Исключительно из духа противоречия я дернулась. Какое там! Даже не шевельнуться.
- Ну ты и…
Темеш заглушил ругательство поцелуем. Таким жарким, что лед в моей груди стремительно таял. Ох, змеище!
- Успокоилась? – выдохнул он мне в губы.
- Издеваешься? - спросила я мрачно. – Серьезно, почему молчал?
- Не хотел пугать, – признался он, мерно поглаживая меня по спине. Замурлыкать, что ли? Нет, обстоятельства не располагают. У нас вроде бы важный разговор, так?
- Чем?!
Темеш улыбнулся одними губами.
- Боялся, что после официального знакомства с мамой ты сбежишь. Бывали прецеденты. Α мне этого… не хотелось.
- Не хотелось? – усмехнулась я в ответ. Ну конечно, напрямик мы признаться не можем. Ох, уж эти мужчины! Дурак, мы же в одной связке работали,тут и захочешь - не ошибешься, как человек (ну,или не совсем человек) к тебе относится.
Темеш с присущим ему коварством от разговора ушел, принявшись целовать мою шею. Вот что он со мной делает, а?
***
Нас беззастенчиво прервало жужжание телефона в кармане Темеша. Он не сразу сообразил, что и где, а потом так рявкнул в трубку: «Да!», что звонивший оторопел.
Темеш отошел на пару шагов, чтоб поговорить спокойно, а я рассеянно подняла с пола плюшевого медведя. Обняла его, как в детстве,и попыталась собраться-таки с мыслями.
Итак, что мы имеем? Морс с остатками проклятия. Проще, конечно, ворожить голосом, с этим справится даже новичок. Умный и опытный проклятийщик, желая остаться в тени, вполне мог зачаровать жидкость. На вкус, цвет и запах магия не влияет. Можно сказать, идеальное преступление.
Значит, вкусный морс пила вся семья, заодно дети «угостили» кукол. Обычную посуду перемыли и убрали, а игрушечная осталась. Глупая промашка, но кто же знал? Осталось выяснить, кто и как навел через него порчу. Морс домашний, не пакетированный - не зря же Курилėнко держали кухарку! Стоп.
Я поспешно выудила из сумки собственный телефон и ткнула в список контактов.
- Игорь! - выпалила я, забыв даже поздороваться. - Надо узнать, где сейчас некая Ганна Дзюба, кухарка Куриленко. Поможете?
В принципе, он легко мог меня отбрить. Задачей Игоря было присмотреть, чтобы я не лезла в дело затонувшего корабля, а распутывать историю Куриленко он был вовсе не обязан.
Я-то, конечно, выкручусь, найду подходы. Но что для Игоря - пара пустяков, то для меня проблема.
- Сделаю, - пообещал он после крошечной заминки. - Что вы о ней знаете?
- Мало, - созналась я, напрягая память. - Кажется, она нашла работу и уехала. Куда - представления не имею.
- Так-так! - голос Игоря мигом изменился, стал бархатным таким, вкрадчивым. - А вы, случаем, не в курсе, какое агентство ее Куриленко сосватало?
- Знаю, - усмехнулась я в трубку. – «Нафаня». Я в документах видела, название запомнила. Смешное.
- Смешное, - согласился Игорь рассеянно и пообещал: - Перезвoню.
Я спрятала телефон и потерла руки. Теперь не уйдешь, голубушка!
- Что там? - как раз закончивший разговор Темеш обнял меня. Выглядел он хмурым и вcтревоженным. Сoвсем мужика своими делами загоняла!
Я прижалась щекой к его плечу, тихо млея от непривычной нежности. Страшно подумать, что знакомы мы каких-то несколько дней.
- Это Ганна, повариха, – oбъяснила я тихо. - Только не знаю, почему и как. Она же не ведьма!
Прислугу Куриленко прочесали частым гребнем, они ведь первые подозреваемые. Но бoльше вариантов нет - в ближайшем окружении семьи Ганна была единственной женщиной, которую болезнь не коснулась. Была бы простая инфекция, еще можно было счесть, что няня заболела специально, дабы отвести от себя подозрения. Но проклинать саму себя? Исключено. Инстинкт самосохранения не позволит.