Фрэнк Мейер держался почти тридцать минут, передвигаясь перебежками и стреляя из «баррета». Даже когда танки и бронемашины начали крушить деревню, Фрэнк отстреливался как бешеный, отгоняя их от Лонни Тана.
Позднее все пришли к заключению, что бронетехника повернула обратно в пустыню, как только забрала своих, но Колин Чендлер и журналисты Би-би-си сообщили, что молодой американец Фрэнк Мейер один выдержал бой с четырьмя бронемашинами и двумя тяжелыми танками, обратив их в бегство.
Через пять дней срок контракта Фрэнка истек. Со слезами на глазах он в последний раз пожал руку Пайку, сел в самолет и, как выяснилось, разом изменил всю свою жизнь.
Через шестьдесят два дня в официальную отставку вышел и Пайк — как показалось некоторым, под влиянием поступка Фрэнка, но Пайк был иного мнения. Он сам посоветовал Фрэнку выбрать мирную жизнь. Построить семью своей мечты. Расстаться с прошлым. И всегда идти только вперед.
Пайк все еще сидел за письменным столом Фрэнка, когда завибрировал его мобильник.
— Так, слушай, — сказал в трубке Джон Стоун. — Полиция следит за парнем по имени Рахми Джонсон. Его пасут уже почти месяц. Я раздобыл для тебя адрес.
— Если за ним следят уже месяц, значит, Фрэнка убил не он.
— Рахми не подозреваемый. Копы считают, что в убийстве, возможно, замешан его двоюродный брат, Джамаль Джонсон.
— Так «возможно» или «замешан»?
— Все доказательства говорят о втором, а с виду он вроде бы чист. Его выпустили из тюрьмы Соледад за две недели до первого эпизода. После освобождения он осел у Рахми, а после этого эпизода съехал. Через четыре дня после второго нападения Джамаль привез Рахми шестидесятидюймовую плазму в благодарность за приют. Через неделю после третьего Джамаль обзавелся новехоньким черным «малибу». И его тоже подарил Рахми.
— А где сейчас Джамаль? — спросил Пайк.
— Никто не знает, братан. Потому Рахми и пасут.
— Может, Рахми знает. Его не спрашивали?
— Только все испортили. Пара клоунов из опергруппы подкатила к нему два месяца назад, когда Джамалем только начали интересоваться. В полиции узнали, что он обосновался у Рахми, и сразу двинули к нему. Рахми валял дурака, но предупредил Джамаля в ту же секунду, как копы нарисовались на пороге. И Джамаль как сквозь землю провалился.
Пайк задумался.
— Стало быть, копы следят за Рахми в надежде, что рано или поздно Джамаль объявится.
— А что им еще остается? Старина, Джамаль — их единственный подозреваемый.
Пайк хмыкнул. Он знал, что сотрудники особого отдела способны, словно невидимки, неделями следовать по пятам за своей добычей. Но ждать так долго Пайк не хотел. Стоун прав: задача полиции — подготовить почву для обвинений, а Пайку это ни к чему. Его потребности попроще.
— Так что там с адресом?
Стоун прокашлялся:
— Только смотри, давай без проколов.
— Проколов не будет. Меня никто и не заметит.
Пока Стоун диктовал Пайку адрес, кабинет ярко осветили фары. Вернулась патрульная машина.
Свет вскоре погас, двор погрузился в темноту. Затихло бормотание рации. Патрульная машина укатила прочь.
Пайк услышал, как Стоун сглотнул. Уловил в трубке звон стекла.
— Как думаешь, он и правда шел по скользкой дорожке?
— Лонни считает, что те люди просто ошиблись домом.
Стоун тяжело вздохнул, потом сделал еще глоток.
— Что пьешь?
— Скотч. Пью скотч в память о Фрэнке. Я бы, конечно, устроил на заднем дворе салют из двадцати одного залпа, но мои соседи предпочитают тихое пьянство.
— Джон, у тебя на стенах висят фотографии? — вдруг спросил Пайк.
— Какие? С голыми цыпочками?
— Фотографии твоих родных. Друзей.
— А как же. С фотоаппаратом не расстаюсь. А что?
— Да так, ничего. Ложись спать.
Стоун молчал так долго, что Пайк был готов поверить, будто он и вправду уснул.
— Джон!
— Ни у кого из нас нет семьи. Ты ни разу не был женат. Лонни и Колин тоже. Я женился шесть раз, старик. Это тебе что-нибудь говорит? И детей ни у кого нет.
Пайк не знал, что ответить. Может, подействовал голос Стоуна — приглушенный, сипловатый от спиртного.
— Мне правда хотелось, чтобы у Фрэнка все получилось. Не только ради него.
Пайк отключился и закрыл телефон.