– Я еще ни разу… – Она сдержала свой гнев. Чужаки имели в виду, что она задала тот же вопрос, что и федеративные захватчики, так что сейчас она задаст вопрос, до которого, конечно, не додумались федераты. – Я заявляю свои права на эту землю именем императрицы. Вы оспариваете мою власть?
Не обращая на нее внимания, пурпурный чужак гладил Звездный Флот.
– Я тебе сказала, что это не еда! – заорала Коронин.
– Я знаю, – сказал чужак. – Но он несчастлив. – Он расстегнул ошейник, охватывавший шею зверька.
Коронин отпрыгнула к стене. Ее лезвие зазвенело, когда она выхватила
его. Чужаки могли не знать, что, когда оно ей досталось, оно было прозрачным и бесцветным. Оно потемнело, напившись крови. Но чем чужаки не могли не впечатлиться – так это тем, как свет их странного мира засиял на лезвии. Они должны были затрепетать от того, что она собиралась сделать.
Она остановилась возле выгнутого бока жемчужной сферы. Она занесла лезвие над головой и резанула им стенку снизу вверх.
Лезвие глубоко вошло в переливающуюся поверхность, оставив глубокую зияющую рану в ткани мира-корабля.
Коронин услышала высокий вой, – сочетание песни чужаков с высокой, агонизирующей вибрацией. Шелковистая сеть вокруг сферы задрожала и сжалась. Коронин вырвала из стенки свой нож, крутанулась, и бросилась прочь.
Сфера взорвалась за ее спиной.
Он видел, как опускался летательный аппарат, и видел, как он приземлился; он слышал взрыв, но это не отвлекло его от спуска вниз. Отдача чуть было не стоила ему равновесия. Стремительно бросившись в сеть, что соединяла сферы, он повис на ней. Когда содрогания стены прекратились, он продолжил свой упорный спуск.
Там, где земля встречалась со стеной, на опаленной растительности покоился летательный аппарат. Неподалеку одно бескрылое существо нагнулось над другим, лежавшим неподвижно. Это, второе, должно быть, попыталось повредить стеновой сфере, и стеновая сфера отреагировала. Как это глупо: люди никогда не вытворяли ничего подобного, если им дорога жизнь.
Он чуял запах людей, но их здесь уже не было. Они расстались высоко, в небе, чтобы вернуться на свои обособленные пути. Наскучили ли им бескрылые, спросил он себя, или просто вызвали отвращение?
– Эй, ты!
Бескрылое существо махало каким-то устройством.
– Эй, сюда! Помоги отнести мою госпожу Коронин на корабль!
Он, кажется, понимал слова, но их общий смысл ускользал от него.
Сулу бросил корабль через мерцающее ограждение мира-корабля, между лучами легкой сети, и через облака, и повел его над плавными линиями ландшафта.
«Дионис» по-прежнему не отзывался на все попытки связаться с ним.
– Теперь я вас покину, – сказал Зеленый.
– Зеленый, я знаю, я вас обидел, – сказал Джим с искренним раскаянием в голосе. – Но это было ненамеренно. Пожалуйста, примите мои извинения. Пожалуйста, останьтесь с нами.
– Вы еще слишком молоды, – Снова сказал Зеленый, очень мягко. –
Вы не можете меня обидеть. Я покину вас, потому что я голоден, и потому, что в этом тесном помещении у меня сводит крылья.
– Жаль, что вы раньше не сказали об этом, – я уверен, что мы могли бы запрограммировать синтезатор «Энтерпрайза», чтобы он произвел что-нибудь съедобное для вас.
– Я видел вашу пищу, – сказал Зеленый. – Она мертвая.
– Ну, многие находят ее вполне приемлемой, – сказал Джим.
– Но она была мертвой, – Он издал возглас отвращения.
– Это так… но большинство из нас предпочитают есть пищу именно в таком состоянии. – Он фыркнул было, но сразу взял себя в руки. – Но вам это не по нраву, да?
– От мертвой пищи заболевают.
– Ясно. – Джим подумал, что теперь понимает, что чувствует Спок при виде людей, которые едят животный протеин. – Очень хорошо… Мы приземлимся и выпустим вас. Я вас, конечно, не стану удерживать.
– Не надо приземляться, – сказал Зеленый. Он открыл люк. В шаттл влетел резкий, холодный ветер. Зеленый прыгнул в воздух. Джим бросился к люку. Десятью метрами ниже Зеленый падал, словно в замедленной съемке. Он, постепенно разворачивая крылья, заскользил по воздуху, повернул и, наконец, взмыл вверх.
– Ты пойдешь? – спросил Солнце-И-Тень. – Охоться с нами.
– Нет, – сказала Алая. – Я еще не голодна.
– До свидания.
Солнце-И-Тень прыгнул вслед за Зеленым. Они парили вместе, словно
пара воздушных акробатов. Они подлетали друг к другу так близко и стремительно, что у Джима перехватывало дыхание от страха, что они столкнутся, но они только ударяли друг друга кончиками крыльев и разлетались, чтобы снова погнаться друг за другом.
Лейтенант Ухура возникла возле Джима, глядя на летунов и напевая под нос причудливую мелодию. Она высунулась в открытый люк. На какой-то пугающий миг Джим подумал, что она собирается броситься в воздух. Он схватил ее за руку.
– Лейтенант Ухура! – Она ничего не ответила. Оттащив ее назад, Джим закрыл люк. – В чем дело?
– Ни в чем, капитан. А почему вы спрашиваете? – Она снова стала напевать, – рефрен, который Джим не узнавал.
Алая положила свою длинную тонкую руку на плечо Ухуры. Он… – она, – напомнил себе Джим, – раскрыла свои пальцы-крыло так, что ткань крыла легла на спину Ухуры, словно алый плащ. Она потянула Уфхуру дальше вглубь шаттла. И пропела простую музыкальную фразу. Ухура воспроизвела ее. Алая снова пропела фразу, Ухура повторила более уверенно.
Джим оставил их петь друг с другом и подошел к Сулу, сидевшему за управлением.
– «Диониса» так и не видно? Или Афины?
– Пока нет, капитан. Они могут быть уже где угодно к этому времени. А вот «Куундар» должен быть где-то поблизости.
Джим смотрел через видовой порт, надеясь заметить «Дионис», спрашивая себя, хорошо ли это, что Коронин рядом и можно будет за ней присматривать, или лучше бы она была где подальше. Он смотрел на облака, думая, нашла ли наконец Линди такое место, где Афина может летать.
Вот это было бы зрелище. Да, действительно.
Коронин приходила в себя медленно и болезненно. Значит, подумала он, олигархия настигла меня гораздо раньше, чем я полагала… Она открыла глаза.
Она ожидала увидеть тюремную камеру или комнату допросов или интерьер дредноута. Вместо этого она, как оказалось, лежала в собственной постели. Она села. Все ее тело болело, и сильно болело внутреннее ухо. Но она была жива, и даже не ранена.
Сержант клевал носом, сидя неподалеку на полу. Ну и охрана… она подумала, – а почему он просто не запер ее?
Затем она увидела свой дуэльный клинок и свой бластер, лежащие в ее ногах на кровати. Она схватила клинок. Лезвие было не столько выщерблено, сколько оплавлено. Она выругалась.
– Коронин! – Сержант сонно завозился, поднимаясь на ноги.
– Почему ты доставил меня назад? – спросила Коронин. – Почему ты не убил меня и не захватил корабль?
– Я присягнул вам на верность, – сказал он голосом, в котором чувствовалась обида.
Она пристально смотрела на него, пока он не опустил глаза.
– А теперь, – сказала она, – правду.
– Императрица, рассказывают, не отличается милосердием. Если я вернусь, кто простит меня? Мне безопаснее оставаться здесь. Но я знаю, в чем я слаб, Коронин. Я знаю, чем сильны вы. Пока вы командуете «Куундаром», я могу оставаться вольным отступником. Если я буду командовать им, я скоро стану пленным отступником. Или мертвым.
– У этих чужаков было оружие? Что случилось? – Коронин засунула бластер за пояс. Она примет объяснение сержанта, по крайней мере, до тех пор, пока он не забудет свое положение и не потребует от нее признательности.
– Я не знаю, Коронин. Мне показалось, будто взорвалась поверхность сферы.
– Он защищается, – сказал на Стандарте незнакомый голос. Вулканец в черных брюках, ботинках и черной безрукавке – неполной униформе Звездного Флота, – сидел на палубе в дальнем конце командного отсека. Вокруг него мерцало ограничивающее поле.
– Хоть кто-нибудь в этой деревне говорит на цивилизованном языке? – заорала Коронин. – Кто ты такой? О чем ты болтаешь?