16 августа Лисянский вернулся на корабль и стал готовиться к плаванию в Китай- «Хотя здешний Западный берег,—пишет Лисянский,—был известен нам со вре-мени капитана Чирикова, но никто не знал к чему он принадлежит, к материку или к островам»292. Действительно, Чириков первый из европейцев увидел этот берег 17 июля 1741 г. под 57C50J с. ш. Здесь, на берегу острова, названного Лисянским островом Чичагова, Чириков усмотрел залив (на самом деле пролив Лисянского). После плавания Чирикова долгое время оставалось сомнение— принадлежит ли этот берег Американскому материку или является частью острова. Сомнение это было решено английским капитаном Ванкувером, который открыл пролив Чатам (между островами Баранова, Чичагова и Адмиралтейства). Ванкувер не ознакомился с этими островами и ограничился лишь тем, что наименовал их островами Короля Георга III.
Лисянский не согласился принять это название и на-именовал их Ситхинскими островами. «Острова Ситкинские названы мною по имени народа, на оных живущего, который именует себя ситкаханами или ситкеицами»1. Лисянский также дал названия отдельным островам и проливам этого архипелага, которые удержались на картах до настоящего времени. «Все сии острова,—пишет Лисянский,—покрыты лесом, который большею частию состоит из душистого дерева, ели и лиственицы»293 294 295. Между тем ситхипские деревья есть: аляскинский или желтый «кедр» (Chamaecyparis nootkatensis, Alaska or yellow cedar, Alaska or yellow or Sitka cypress американцев)", который Лисянский и другие русские моряки за своеобразный запах называли душником, душмянкою или кипарисом, ель (Picea sitchensis, Tsuga mertensiana и Tsuga heterophilla, Coast hemlock американцев). Нужно также отметить, что лиственница в районе Ситхинских островов нигде не растет, а именем лиственицы русские обозначили хвойное Tsuga (нечто вроде пихты)296 297. Эту ошибку после Лисянского делают многие.
Литке, описывая корабельный лес Ситхи, указывает, что «на шпангоуты употребляют кипарис, называемый здесь душмянкою; на бимсы и палубы—ель; на обшивку, а иногда и на палубы—лиственицу»298. То же повторяют Коцебу0, Головнин299 и другие русские моряки и промышленники.
Лисянский пишет, что реки, впадающие в Ситхинский залив, изобиловали рыбой.
Попадались также выдры (Lutra canadensis) и речные бобры (Castor canadensis), которые в настоящее время очень редки. В проливах между островами водились многочисленные стада морских бобров, морских котов, тюленей и сивучей.
«Птиц,—пишет Лисянский,—здесь менее, нежели на Кадьяке, но роды все те же, кроме сороки сизоватого
цвета с хохлом и двух видов сероватых птичек, из коих одна немного побольше колибри»1.
Описываемая Лисянским сорока, по видимому, есть Стеллерова хохлатая сойка—Су anocitta stelleri (steb lers jay или blue jay американцев), одна из характернейших птиц северо-западного берега Америки, которая распространена от Кенайского залива до Центральной Америки, Маленькая сероватая птичка, виденная Лисянским, вероятно, есть аляскинский колибри (Selacphorus mfus), питающийся ягодами здешней малины,
Ситхииские острова были населены индейцами, относящимися к группе тлинкитов (люди), или колошей (колюжей), как их называли русские,
Лисянский сообщает, что колоши жили по берегу и островам Тихого океана «от залива Якутата до 57° северной широты»300 301, В другом месте он говорит: «Колюши или колоши называются все народы вообще, живущие от входа Креста до островов Шарлотских»302 303. Эти сообщения Лисянского неверны, так как значительно суживают пределы распространения тлинкитов. В другую крайность впадает Ф. Литке1, который пишет, что колюжи населяли северо-западный берег Америки от 40а до 60° с. ш,
По словам академика Л. С, Берга, тлинкиты в то время жили от бухты Контроллера (несколько восточнее устья реки Медной) вплоть до параллели, проходящей через южную треть острова Принца Уэльского304 305. В 1882 г. одно из племен тлинкитов—якутаты—продвинулось на запад до устья реки Медной®.
По описанию Лисянского, тлинкиты среднего роста, проворны и остроумны; волосы у них черные, жесткие и прямые; лицо—круглое с толстыми губами; цвет кожи смуглый, «но многия, а особливо женщины, не уступили бы цветом лица и самым европейцам, ежели бы они не пачкали себя разными красками»306. Действительно, тлинкиты раскрашивали лица киноварью и черной кра-
ской> которую они добывали из сока черники1. Женщины уродовали себя тем, что вставляли круглый кусок дерева в прорезанную нижнюю губу, отчего она сильно отвисала. Благодаря влиянию русских этот обычай постепенно исчез-.
Одежда индейцев представляла смесь европейской с типично тлинкитской. Эскимосскую парку у них заменяли широкие белые покрывала, сотканные из шерсти «горных баранов», которыми они закутывали все тело.
На войне и в междоусобных стычках, которые происходили довольно часто благодаря обычаю кровавой мести, колоши носили деревянные латы, прикрытые толстыми лосиными плащами, а на голове—деревянный шлем с забралом в виде маски с резными изображениями животных, раскрашенных яркими красками. Все это соединялось и затягивалось ремнями1. Лисянский описывает также меховые полукафтаны, привозимые к тлинкитам из Соединенных Штатов Америки, с нашитыми одна возле другой железными полосами307 308 309 310. Они служили своеобразной кольчугой.
Жилища тлинкиты строили из балок, брусьев и досок. Они были довольно обширны и внешним видом напоминали бараки. Наружные стены обшивались толстыми обтесанными досками. По бокам входных дверей, а также внутри дома стояли оригинальные резанные по дереву изображения человеческих фигур. Крыши обычно покрывались досками или древесной корой, но не сплошь: наверху оставлялось отверстие для выхода дыма. Окон обычно не было, лишь небольшая дверь, завешенная мехами или шерстяным одеялом, вела во внутренность дома.
Внутренность дома представляла одну большую комнату, в которой проживало обыкновенно несколько родственных малых семей. Здесь в небольшой яме разводили огонь, на котором многочисленные обитатели жилища (25—35 человек) готовили себе пищу. От большой комнаты легкими покрывалами и цыновками отделялись иногда маленькие спальные комнатки. «А поелику
каждое таковое жилище населяют родныя фамилии, то оныя иногда отделяются между собою занавесками, или чем-нибудь другим»1.
Тлинкиты строили свои селения по берегам защищенных бухт. Дома обычно располагались в один ряд вдоль взморья, а в очень больших деревнях—в два-три ряда. Наряду с делением на деревни, у тлинкитов существовало деление на роды, которые имели тотемные названия (т. е. назывались именами различных животных и растений). «Они разделяются,—пишет Лисянский,—на разные поколения, из которых главный суть: медвежье, орлиное, воронье, касаткино и волчье»*.
Вельяминов и другие позднейшие исследователи утверждают, что племя тлинкитов распадалось на две большие главные тотемные группы (фратрии)—на братство «ворона» и «волка». Каждая из этих групп делилась на пять низших тотемных союзов, охватывавших по нескольку сот человек. Лисянский сообщает, что тотемные союзы не совпадали с территориальными подразделениями: «Все означенные поколения так между собою смешаны, что в каждом селении можно их найти всех понемногу; однакож всякое из них живет в особенном доме, над которым вырезано фамильное животное, служащее вместо герба. Они никогда не воюют между собою, но при случае должны друг другу воспомоществовать, как бы далеко ни находились»3.
Главную пищу тлинкитов в летнее время составляла свежая рыба и мясо различных морских животных, поэтому основным занятием их являлось рыболовство. Рыбу ловили гарпунами, сетями, удочками, иногда кололи длинными шестами с острым концом. В большом ходу были также западни вроде наших вершей. Охота играла у них второстепенную роль. Птиц и наземных животных колоши били, главным образом, ради шкур и меха. Из растительной пищи употребляли различные ягоды, папоротниковые растения со съедобными корнями и съедобные водоросли.