Вон дети без троек окончили четверть, новый аккумулятор купили в машину, жене маникюр недавно новый сделали, засор в унитазе пробил, суши и роллы недавно по акции заказали, батарейки в пульте к телевизору поменял. Что ещё нужно? Живи и радуйся! Дом — полная чаша.
Не понимаю её, на хрен попёрлась она на эту встречу? Почему остальные 15 человек из её класса не пришли? Наверное, заняты, как и я, семейными заботами. Некогда им шляться по таким злачным мероприятиям, и рассказывать о том, чего нет. Молодцы ребята.
А вот другие бездельники пришли. Пришла горстка позёров. Пускают пыль в глаза. Покичиться им захотелось, как у них всё хорошо в жизни. Материальные блага я не беру в счёт. А что на личном фронте у них происходит?
У Смирнова вашего, к примеру, что в личной жизни творится?
Наверняка запойный мрак богатого одиночества. Один на пятистах метрах восседает, как король.
Платит себе тихонько алименты и смотрит по ящику обращение к федеральному собранию, чокаясь с экраном каждый раз, когда показывают в очередном кадре главу государства. Живёт в тревоге. Боится за своё имущество. Никого не подпускает к нему. Страшно так жить. Да, все обустроено у него.
А вот что ты мой дорогой будешь делать, когда у тебя унитаз засорится? А? Не знаешь? Я тебе скажу — будешь ты мой дорогой друг справлять нужду в ведро. И все поэтому что, засорились у тебя одновременно все унитазы на всех этажах. Ты спросишь меня, а от чего так произошло?
И я отвечу тебе, вспомни дружок, как ты кинул на деньги, сантехников из братских республик. Ребята обиделись и кинули тебе пачку дрожжей в канализационную трубу. Долго происходил процесс брожения, ой долго, у этого продукта кондитерского назначения, внутри твоих коммуникаций, и вот пришло время — жрите полной ложкой. Фекальные массы обратно стремятся на верх коричневой пеной. Выходит, из унитазов твоё же дерьмо.
Не комфортно так жить, при наличии денег, скажешь ты мне. Соглашусь. Но это твой крест и неси его как можешь.
Сможешь объяснить своей новой пышногрудой содержанке от чего весь дом пропах дерьмом — молодец.
Нет — чокайся обратно с Федеральным собранием и занюхивай коньяк своим новым кислородом дальше.
Ну и потом, подумаешь Марсель. Франция. Европа.
Никонова твоя, кому она там нужна? Сбежала много лет назад из родного дома, бросив мать, наполовину ослепшую старуху.
Сбежала после того, как сделала неудачный аборт в 18 лет, и теперь не может она по всем статьям иметь потомство. Пила как лошадь, и таскалась по кабакам. Заливала свою женскую тоску портвейном Алабашлы, пытаясь споить ещё и вас — её подруг. Она печалилась очень, что не вытянет никогда счастливый билет, который называется — радость материнства.
Конечно, всемирная паутина ей потом помогла в становлении личностью. Красивая фотосессия, потом фотошоп, далее сайт зарубежных знакомств и понеслась. Сперва не поняла, как, но приглашена была почти сразу в Румынию. Промахнулась, конечно, пока мимо Берлина и Парижа. Поторопилась. Бывает. Напевала песню:
Так вперед! — за цыганской звездой кочевой
— К синим айсбергам стылых морей…
Улетела к румыну. Потом по списку: Чернигов, Гданьск, Будапешт, Бишкек и наконец-то французский язык услышала она вокруг себя. Произошло чудо.
Ближе к сорока, твоя Никонова, наконец-то обрела себя. Самодостаточная и успешная женщина, с красивыми титьками и подтянутыми ушами.
А она тебе не рассказала кто её возлюбленный? Француз то оказался из этих — Метросексуалов, да ещё и чайлдфри. Тех, кто повернут на своём внешнем виде.
Вместе они по магазинам ходят. Нижнее белье вместе выбирают. По очереди ходят в примерочную. Вместе сидят в салоне красоты, только в разных креслах. Вместе делают медовую эпиляцию в области бикини. Вместе делают шоколадное обёртывание. Вместе делают маникюр, и вместе же подбирают стразы для ногтей.
Его дружки приходят к ним в гости, с такими же подругами чайлдфри и они до утра взахлёб листают модные журналы, а потом одурев от бессонницы твоя Никонова встречает рассвет в пригороде Марселя, стоя на балконе купленного в кредит дома, в компании абсолютно счастливых французов. Они счастливы, да. Но не она.
Измотанная псевдокрасивой жизнью, горько плачет она по ночам сидя на унитазе и еле сдерживает всхлипы.
Сожалеет она очень, и не может простить себя за то, что не приехала на похороны ослепшей старушки — матери, которая её всю жизнь растила и поднимала на ноги как могла в сраной коммуналке.
Плачет о том, что, думая, что "ещё успеет нарожать" сделала глупость и пошла на аборт, а там взяли и обрезали ей все что можно было. Сепсис был и риск умереть.