Над островом стоял туман, и понятно, что птицы не летали. Но какое до этого дело двум охотникам с уязвлённым самолюбием? Да никакого! Без добычи не вернёмся, и всё тут, точка!
Но прежде мы спустились от заставы на берег. Посидели молча, покурили, на воду глядя – успокаивает. Тишина. Даже море притихло, еле-еле подкатывая своими хиленькими волнами к нашим ногам.
Всё, конец медитации!..
Мастерскими щелчками отправив окурки в сторону американского острова Крузенштерна, мы быстро встали и решительно двинули на дело.
Тропинка вела между скал, и угол подъёма там был серьёзным – градусов семьдесят. Для удобства пограничники сверху протянули верёвку, с помощью которой подниматься было значительно легче. Я шёл первым, а в нескольких метрах внизу замыкал группу Чернявский. Ситуация подсказала ему новую тему для рассуждений. В соответствии с окружающей нас действительностью, парень горячо повествовал об увлекательнейшем виде спорта – альпинизме. Да это и не спорт вовсе, доказывал сам себе Игорь, а скорее, образ жизни, если вообще не сама жизнь. На этом философский спич моего «второго номера» неожиданно оборвался. Но вовсе не из-за того, что он рассказал всё, что знал. Я, делая очередной шаг, наступил на крупный камень, и когда от него оттолкнулся, двигаясь дальше, тот вдруг выпрыгнул из своего векового ложа, как живой, и полетел вниз. Заинтересовавшись шумом сверху, Чернявский поднял голову, и камень, летящий точно в шевелюру «под битла», с силой ударил товарища в его субтильную грудь. Как он удержался за верёвку, не выпустил её из рук – просто удивительно! Коротко выдохнув сдавленное «Гэть!», Игорь взял влево и проворно скрылся под выступом скалы, будто ожидал продолжения камнепада.
Обжигая руки о верёвку, я через мгновение оказался на уровне незадачливого коллеги. Его худенькое тельце влипло в каменную нишу, личико по-старушечьи сморщилось. Да, понятно, что больно, даже очень, но главное – живой!
Прилетевший ветерок с Аляски погнал туман на Чукотку, а над островом собрал кучу хмурых туч.
В скверном настроении, мы сидели в засаде за валуном и ждали.
Правильно говорят: главное – верить!
Неподалёку от нас на камень присела серая птаха, размером с голубя. Сидит, глупая, головёнкой по сторонам вертит. Две рогатки выстрелили одновременно. Птичка попробовала взлететь, но не получилось. Она забила крыльями, скатилась по камню в расщелину, где и схватил добычу сияющий Игорь.
Рано радоваться, друг мой Чернявский!
– Её надо добить, – надул щёки всёзнающий товарищ.
– Как это? – опешил я.
– Ну-у… – растерялся было знайка, но тут же нашёлся: – Из рогатки! Ты будешь её держать, а я добью.
Мне совсем не хотелось брать птицу в руки.
– Почему я должен её держать?!
– Ну ладно, – неожиданно быстро согласился Чернявский, – давай я.
Перспектива стать палачом мне тоже не улыбалась.
– Это что же, получается, тогда мне надо стрелять? – загрустил я.
– Ну да. Я ведь не могу её и держать, и стрелять тут же, – вполне резонно парировал приятель.
«А зря! Мог бы попробовать!» – раздражённо подумал я.
Чернявский разложил жертву на камне, растянув её крылья в разные стороны.
– Давай! – хорохорился опытный зверобой.
Я потянул резину с камнем, раненая птица закрыла глаза.
– Слушай! – я опустил рогатку. – Давай её отпустим, на фига она нам? У нас консервов полный ящик!
– Не, – покрутил башкой орнитолог-практикант, – она всё равно уже не жилец. И добавил:
– Стреляй.
Резина натянулась и вновь ослабла.
– А куда? – хрипло поинтересовался я.
– Что – куда? – не понял Игорь.
– Куда ей стрелять? – в горле было так сухо, будто я зачем-то поел песка.
– В голову! – определил цель юный физиолог.
Фу-ты, ну-ты!.. Прямо сама уверенность! Можно подумать, он каждый день убивает по птице.
– Или в сердце?.. – я тянул время.
– Не-е, – пробовал улыбаться киллер. Получалось кисло. – В голову!
В очередной раз я натянул резинку на рогатке. Птичка внимательно посмотрела на меня. Я отвернулся, зажмурил глаза и повёл оружием чуть в сторону.
Вопль во множество «форте» взлетел над островом и умчался дальше в небо. Высоко над нами сверкнула молния, вслед которой стал распеваться низким баритоном гром.
Многострадальный Игорёк быстро приседал, пряча левую руку где-то между ног, потом резко выпрямлялся, энергично тряс травмированной конечностью, будто стряхивал воду, дул на пальцы, матерился и снова приседал, зажимая руку ногами.
Эта сцена добила меня окончательно.
Длинно и грязно выругавшись, я от души зашвырнул рогатку в сторону мыса Принца Уэльского, вывернул из карманов оставшиеся камни и, чуть не плача, зашагал прочь от дикого сафари.