Посмотрели мы с Поповым это представление, переглянулись и захрустели по свежевыпавшему снежку восвояси.
– Водку будешь? – спросил меня Олег.
Вопрос был настолько неожиданным, что я переспросил, одновременно принимая решение:
– Водку?
– Ну да.
Водку я ещё никогда не пил, хотя врал одноклассникам, что это дело для меня чуть ли не обыденное. Дескать, взрослый совсем, чего уж там! Но попробовать, как ни крути, когда-то надо, да и праздник ведь!
Я постарался ответить как можно непринуждённее, словно мне предложили чаю:
– Буду.
Попов быстро сервировал стол в крохотной кухоньке-хрущобе. На клеёнке стояла початая бутылка «Русской», рядом – две стопки. На разделочной доске лежали наспех нарезанные хлеб и сыр.
– Ну что, – хозяин серьёзно смотрел на гостя. – Поехали?
Гость не растерялся:
– Поехали!
Мы поднесли стопки к губам.
– Эта… – неожиданно притормозил Олег.
Я тоже отвёл руку с водкой в сторону.
– Не, не так пьём!.. – замотал головой тостующий. – С Новым годом, вот!
– С Новым счастьем, – вторил тостуемый.
Аккуратно, боясь промахнуться, мы чокнулись и выпили.
Какая гадость! Какая же это гадость!.. Как её вообще пьют? Зачем?! Шампанское – понятно: вкусное, игристое, а это…
– Ну как? – поинтересовался жующий Попов. В глазах блестят слёзы, носик покраснел, а всё туда же: «Ну как?». Да также, как и тебе, деловая колбаса!
– Хорошо пошла! – я тоже хорохорился.
– Ещё будешь?
Зачем он это спросил?
– А ты?
– Да так… Пока что-то не хочу, – заюлил Олег.
– Я тоже… – На лице появилась наспех слепленная гримаса лёгкого пренебрежения. – Что-то…
«Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» по чёрно-белому ящику нас не вдохновляли. Да и куда было Карелу Готту, Джо Дассену и даже всему оркестру Поля Мориа до популярных тогда в нашем кругу «Дип Пёрпл», «Куин», «Юрай Хип»?
– Я знаю, что надо делать, – заявил Попов.
– Ты о чём? – не понял я, следуя за ним на кухню.
В пустые стопки он положил по ложке голубичного варенья, а сверху налил водки. Дал мне чайную ложечку:
– Мешай!
Помешали, выпили. Опять не понравилось, только варенье испортили!
Совсем было расстроился радушный хозяин, но как-то вдруг встрепенулся и дохнул на меня свежачком:
– А давай балдеть?
– Давай, – сразу согласился я, покосившись на бутылку. – А как это?
Ведомый идеей, Олег живо переместился в комнату. Я не отставал. Интригуя меня всё больше, Попов, не торопясь, готовил всё для того, чтобы забойно «балдеть». Для начала включил старенький торшерчик и погасил верхний свет. Затем обесточил телевизор и завёл свой бобинный магнитофон «Комета-347». Стоящие рядом колонки тихонечко зашипели. Олег достал плёнку, установил её, запустил. Тумблер громкости вывернул резко вправо. По комнатке, именуемой «большой», поплыли хаммондовские разливы Джона Лорда.
– «Ин рок», «Спид кинг», – машинально отметил я про себя названия альбома и композиции.
Олег встал посреди комнаты и выставил вперёд ладошку, словно сдерживая меня: «Подожди! Сейчас всё начнётся».
А что «начнётся»? Я знаю. Десятки раз слушал этот альбом, или как мы тогда говорили – концерт. Сейчас вот, после лордовского органного вступления, шлёпнет Пэйс по сольнику, да и заиграют все сразу – и Гловер, и Блэкмор. Начнётся самый что ни на есть рок! Настоящий рок!
Знаю я всё. Чему там ещё начинаться?
Но вот действительно – началось!
Только начал Гиллан выводить первую строчку про малышку мисс Молли, как Олег сорвался с места и стал как-то конвульсивно дёргаться, при этом очень живо перемещаясь по комнатке.
Мне стало немного не по себе.
Попов замирал на месте, медленно наклонялся вперёд, потрясывая длинными жидкими волосиками, потом резко откидывался назад, отпрыгивал в сторону, и вновь его клонило вперёд. При этом глаза он сначала закатывал куда-то вверх, потом совсем их закрывал.
«Да это он так танцует!» – осенило меня, и на душе стало спокойнее.
Танцор активно двигал руками, скакал на одной ноге, на другой, прыгал на обеих сразу. Закончил он композицию более чем эффектно. На финальных аккордах он грохнулся на колени и, закрыв глаза, медленно опускал голову к полу. Когда всё стихло, Попов ткнулся лбом в серую ковровую дорожку, забывшую про пылесос.