Снова Шнеер и Рощина звонко чокнулись и выпили до дна, пока все остальные едва пригубили, недоумённо переглядываясь между собой. Шнеер не стал садиться, а сразу обратился к Ветлугину:
– Лёша, у меня к тебе есть конфиденциальный разговор. Выйдем.
Они прошли в ту самую первую артистическую. Там Владимир Витальевич крепко обнял Алексея Степановича и сказал:
– Дорогой друг! Мне так тебя не хватало! За последние месяцы я столько всего пережил, что едва ли осталось во мне хоть что-то от прежнего Шнеера, с которым ты столько лет дружил.
– Да уж, тебя не узнать, – согласился Ветлугин.
– А что же ты? Всё тот же консервативный Лёша Ветлугин? Православие и самодержавие, Бог и царь – опора и мощь России?
– К чему ты клонишь?
– Лёша, я верю в твой ум. И знаю, что ты веришь в мой. Ты прислушаешься ко мне, задумаешься и придёшь к правильным выводам. Не отринешь мои слова, не поразмыслив над ними так глубоко, как только ты это и умеешь. Самодержавие обречено. Считанные годы, если не дни, сковывает нашу свободу царская власть. Война с Японией приведёт к революции. Николай будет свергнут – туда ему и дорога. Отряси прах отживших, устаревших стереотипов. Одумайся и примкни к реальной силе, способной преобразить Россию.
– Неужели ты стал одним из этих, – поразился Ветлугин, – которые взрывают бомбы, стреляют в людей на улице?
– Господь с тобой, Лёша. Эсеры – вчерашний день. Они погрязли в подпольной работе, только и умеют, что гадить исподтишка, и сами не знают, что будут делать, ежели вдруг придут к власти.
– А кто знает? – иронично улыбнулся Ветлугин.
– Зря смеёшься. Слышал про Второй съезд РСДРП в Брюсселе и Лондоне? Вот где настоящая мощь, которая всё изменит! Вот где единственный внятный и логичный, смелый, но реальный план по переустройству России! А главное – подлинная сила и дерзновение, чтобы воплотить его в жизнь!
– Ты всерьёз предлагаешь мне стать революционером?
– Знаю, сейчас для тебя это звучит дико. Как звучало и для меня всего полгода назад. Но я многое переосмыслил. И ты слишком давно и хорошо знаешь меня, чтобы думать, будто перемена во мне совершилась на пустом месте, от потери рассудка или под влиянием чьей-либо агитации.
«Отнюдь, – думал про себя Алексей Степанович. – Это оправдание, индульгенция, развязывающая тебе руки и дозволяющая творить что вздумается: мол, сражаюсь за счастье всего человечества – и что на этом фоне какая-то женщина и какие-то два ребёнка?»
– Однажды я осознал, – продолжал Владимир Витальевич, – всё, во что я верил ранее – истинность веры Христовой, незыблемость монархии на Руси – не более чем мираж. Пустые слова, не имеющие ничего общего с реальностью. С детства навязанные кем-то клише, оторванные от окружающей действительности. Мы, дворяне, живём в изоляции, словно под колпаком, в своём маленькой замкнутом мирке, не видим народа, не знаем и не хотим знать реальной жизни.
– И ты не боишься так открыто меня вербовать?
– Мне нечего опасаться. Я знаю, ты человек принципов. Никогда не сдашь друга Охранному отделению, даже если не считаешь меня более своим другом. Но я искренне надеюсь, что ты обдумаешь моё предложение и присоединишься к нам. Это трудно: вмиг отказаться от всего, чему верно служил всю жизнь. Уж я-то знаю! Но я также знаю тебя и верю, что ты способен на это. Ветлугин не ошибётся и сумеет сделать правильный выбор. Нам нужны такие люди, как ты – умные, талантливые, влиятельные, всемирно известные. И поверь, за границей ничто не будет тебе грозить, а когда в России сменится власть, партия не останется в долгу.
– Так вот в чём дело? – вздохнул Ветлугин. – На то и расчёт? Наперёд запастись тёпленьким местечком на время грядущей бури, а остальные пусть сгинут в огне перемен, пока вы, товарищи, будете ломать страну под себя, как вам заблагорассудится?
– Помилуй, Алексей Степанович, какого же ты мнения обо мне! Поверь, о себе я думаю в последнюю очередь. Конечно, никакие перемены не даются легко. Так трудно тебе, одному человеку, измениться – каково же меняться огромной стране? Не бывает революций без жертв, без крови – но это неминуемо, неотвратимо. Словно нарыв, который необходимо вскрыть, как бы ни было больно, ради спасения всего тела. Ты имеешь власть над умами, твоё перо, твоя дирижёрская палочка могут стать мощными орудиями воздействия на массы – а значит, в твоих руках облегчить эту ношу, смягчить боль неизбежной хирургической операции, ослабить огонь разрушения и ускорить возрождение новой России из пепла! Вместе мы сделаем эту страну лучше, наши дети и внуки будут нам благодарны!