То, что они говорят друг другу музыкой – единственное доступное им счастье. Но разве этого мало? Разве у кого-то есть что-то подобное? Разве это не самая возвышенная форма общения двух влюблённых сердец? Разве это не намного прекраснее, нежели плотская страсть или тривиальный семейный быт?
Анна Павловна одарила его нежнейшей улыбкой и сказала:
– А Вы знаете, Алексей Степанович, что сегодня Новый год?
– Разве сейчас не сентябрь? – удивился Ветлугин.
– А Вы разве не слышали о календаре Французской революции?
– Ах да! – сообразил он и быстро подсчитал в уме: – Вы правы, сегодня первое вандемьера сто двенадцатого года Свободы!
Эпилог
Следующим летом, когда Плеве уже взорвали, а Русско-японская война была в самом разгаре, Анна Павловна Голутвина вышла замуж за Илью Стрешнева и навсегда уплыла с ним в Северо-Американские Соединённые Штаты.
Первые годы Алексей Степанович жил на волне вдохновения, накопленного за недолгое общение с нею. Создал ряд непреходящих шедевров, объездил с ними весь свет, собирая овации, стал одним из известнейших музыкантов. Писал ей письма, но исключительно на тему музыки. Если уж не решился передать любовное послание напрямую, тем более нелепо было отправлять их за океан.
Он мучительно переживал невозможность увидеться с нею, но был уверен, что память о ней и любовь к ней будут вечно жить в его сердце и порождать новую прекрасную музыку. Тешил себя надеждой когда-нибудь снова с ней встретиться, жил мечтой об этой вожделенной встрече, грезил о ней во сне и наяву.
Однако, сколь бы велика ни была любовь, она не может жить вечно в отсутствие объекта. Как бы ни был убеждён Ветлугин, что любовь такой силы не умирает и он никогда уже не станет прежним – мало-помалу черты лица её стирались из памяти, он думал о ней всё меньше с каждым днём, пока однажды не поймал себя на том, что месяцами не вспоминает об её существовании.
Будучи влюблённым, он полагал, что был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся, жизнь до встречи с нею – не жизнь вовсе и возврат туда означал бы духовную смерть. Однако, как дураку, помимо того что не дано ума, не дано и сожалеть о его отсутствии, так и мёртвому не дано знать, что он мёртв, и сожалеть об этом. Как сам Ветлугин до встречи с нею не знал, что его жизнь – не жизнь вовсе, так и после расставания не замечал этого, не отдавал себе отчёта, что вернулся в прежнее состояние. Стал даже ещё более скучным и пресным, ибо душа, совершившая столь грандиозный подъём, обессилела и требовала отдыха на равнине.
Он прожил долгую жизнь, нянчил правнуков, был всеми признан, обожаем, увешан наградами. С беспокойством наблюдал из-за границы за всем, что творилось на Родине. В том числе за тем, как Шнеер и Рощина, оставаясь в незаконном сожительстве, верно служили пролетарской революции, пока в 1924 году не отравились газом в своей квартире при загадочных обстоятельствах.
Однажды довелось ему побывать на гастролях в Америке, где он случайно повстречал Анну Павловну Стрешневу. Она бросила музыку, родила Илюше шестерых детей и давно смирилась с его регулярными изменами. Алексей Степанович с трудом узнал её в располневшей до безобразия сорокалетней тётушке. Едва помнил, какой она была раньше и что он нашёл в ней тогда. И потому вспоминал былую страсть с иронической ностальгией, как вспоминают старики свою молодость.
В эмиграции насочинял он толстые тома посредственной музыки и из зала в зал, из города и город, из страны в страну повторял одни и те же удачные исполнения своих и чужих шедевров. Самозабвенно сплетничал с Кобылянским о политических событиях, осуждал молодых выскочек, которые осмеливались по-своему играть Брамса, и старых греховодников, которые имели наглость бросать семьи с детьми ради молоденьких красоток.
Когда-то, встретившись с Анной Павловной, он ощутил, как давно знакомая музыка Брамса впервые зазвучала в его душе. Хотя прежде не верил, что такое бывает. Но ведь и после не верил, что, единожды испытав это ощущение, возможно его забыть. Однако теперь уже и замечать перестал, что музыка снова звучит лишь для его ушей и рассудка. И снова не верил, не понимал, как одним лишь касанием клавиш можно столь многое сказать.
Музыка вновь замолкла в его душе. И наступила тишина.
ноябрь 2019 – апрель 2020