Он поймал себя на том, что впервые думает о возможности самоубийства. Он был далёк от того, чтобы совершить это в реальности, однако не ожидал от себя даже того, что когда-нибудь станет относиться к этому акту с пониманием. Впервые оказался он в ситуации, из которой не было вообще никакого выхода. Он не мог жить с Анной Павловной – но не мог жить и без неё. Не мог уйти от жены – но не мог и остаться с нею. Познал новую жизнь, и прежняя стала ему отвратительна, казалась пресной, скучной, унылой – однако не мог ничего изменить и был вынужден терпеть и носить маску до конца дней своих, на что не находил в себе сил.
Мелькнула у него мысль и ещё более страшная. Он представил на минуту, как жена его умирает. Люди смертны, и в любой момент что угодно может случиться с каждым. Он свободен – и делает предложение Анне Павловне. Не сомневается, что она согласится. Проживает эту минуту в своём воображении – и она кажется ему сладостнее, нежели всё, что он когда-либо проживал в действительности. Но тем больнее просыпаться и возвращаться в реальный мир: мысль о том, что он желает смерти Маши, пронзила его такой болью, что он даже не нашёл в себе сил поверить, что в самом деле этого захотел. Это казалось ему такой дикостью, что он гнал из себя этот образ, словно дьявольское наваждение.
Мария Сергеевна Ветлугина неплохо выглядела для своих лет. Красота её угасала, но было отчётливо видно, что в возрасте Анны Павловны она была не менее привлекательна. Алексей Степанович никогда не испытывал к ней столь бурных чувств, однако после двадцати лет совместной жизни их связывало нечто большее, нежели красота и какие-либо эмоции. Даже мысли не допускал он, что может бросить её. Как настоящий христианин, он обратился за помощью ко Всевышнему:
– Господи! – молился он. – Знаю, что Ты не ставишь непосильных задач и не посылаешь искушений, с коими человек не может справиться. Ибо сказано: не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести. Ни один волос не падёт с моей головы без Твоего попущения. Но неисследимы пути Твои, Господи: во искушение моё послал Ты не чёрта с рогами, а дивного ангела Твоего! Не вражда и злоба губят меня, но любовь! Дай же мне сил преодолеть соблазн сей! Ежели я заслужил сии страдания, помоги сделать так, чтобы никто другой не страдал по моей вине!
Он открыл Писание и стал искать наугад, как делал всегда в трудных ситуациях.
«Проходя и осматривая ваши святыни, – прочёл он в Деяниях, – я нашёл и жертвенник, на котором написано: “неведомому Богу”. Сего‐то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам.
Что же это за неведомый Бог, Deus absconditus? Но ведь несколькими страницами позже апостол даёт ответ:
Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
Вот же оно! Бог есть любовь! Мои чувства – дар Божий! Но почему же тогда так больно? Как может блюдение христианской нравственности и супружеской верности приводить к отвержению Божьего дара? Как могут обеты, данные в соединённом Небесами браке, входить в противоречие с любовью, ниспосланной свыше? А может быть, это вовсе и не любовь, а порочная плотская страсть, которая лишь разрушает, а не созидает? И если бы мы поженились, она быстро угасла бы, оставив после себя лишь пустоту? Но ведь мои чувства к ней так возвышенны! Для меня так не важно обладать ею физически, но лишь быть рядом и любить её такой, какая она есть!
А может быть, я полюбил лишь призрачный образ, созданный моим воображением, и более близкое знакомство с ней моментально его разрушит? Может быть, в действительности она совсем не такая, какой мне представляется, и любовь моя не выдержит и недели семейного быта? Может быть, я сотворил себе кумира, коему поклоняюсь как божеству? А божество должно оставаться недосягаемым. Но я ведь желаю насколько возможно с ней сблизиться и готов принять любое её несовершенство!
А может быть, я сам раздуваю в себе эти чувства от скуки? Надоела привычная жизнь и захотелось перемен? Ощутить себя оригинальным и возвышенным? Самому себе казаться этаким Брамсом и писать такую же музыку? А на самом деле я обычный старый развратник, которого потянуло на молоденьких барышень, потому что опостылела увядающая жена? Седина в бороду… Но ведь в Апокалипсисе тот же апостол пишет:
Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: “я богат, разбогател и ни в чём не имею нужды”; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.