— Отставить! — выкрикнул он. — А то некого будет расстреливать!
Это было совсем недавно, перед тем как сесть в эту машину.
«Вот и всё», — прошептал Тихон. Стало страшно. Перед глазами почудилась глубокая яма, обрамлённая бруствером глинистой земли, он.
Тихон, стоит на самом краю… Тёмные зрачки карабинов, медленно двигаясь, ищут его сердце. Вот-вот, одно мгновение — и пули с бешеной силой ударят в грудь. Тихон попытался отогнать видение, воля напряглась до предела, но взять себя в руки не удалось. Обречённый, он словно летел в бездонную, мрачную пропасть, и грохочущая, бесконечная чернота окутала его со всех сторон. В кошмаре, не помня себя, Тихон вскочил — необъяснимая внутренняя сила подбросила его — и рванулся к борту, пытаясь выпрыгнуть из машины. Его схватили сразу трое. Он бешено работал руками и ногами, но полицейские спокойно водворили его на место.
— Сиди, ещё успеешь напрыгаться, — сказал один из них. Тихон не видел его лица, но удивительно знакомым показался голос, насмешливый и доброжелательный. Тихон сжался в комок. Торопливо напрягая память, он попытался вспомнить, где и когда слышал этот голос, но, как всегда бывает в таких случаях, мысли ползли в любых направлениях, только не туда, куда нужно. Он заставил себя думать о другом, и тут же, независимо от его усилий, в памяти возникла пустынная, заросшая сиренью улица и полицейские, которые конвоировали его в гестапо. И голос: «Иди, не думай, что ты один на свете человек». «Он!» — задохнувшись от восторга, подумал Тихон и тут же ощутил то радостное состояние, когда человеку необходимо общение с людьми. Ещё не веря до конца в удачу, он пытался заглянуть в лицо полицейского, скрытое тьмой…
А неутомимый трудяга-дизель гнал и гнал машину вперёд, и она, словно жалуясь на свою горькую долю, громко рычала, вздрагивала и покряхтывала, медленно пересекая поляну на окраине города и направляясь к лесу. Там, на опушке, в оврагах Вороньего поля, оккупанты производили расстрелы патриотов.
Из-за тучи спокойно выплыла полная луна и щедро пролила на землю зловещий, холодный свет. Исподлобья, боясь ошибиться, Тихон взглянул в лицо полицейского и сразу же узнал его. «Вот и встретились!» — чуть не вскрикнул он, но палец, выразительно прижатый к губам знакомого парня, и лёгкий толчок в бок заставили молчать. Появилась реальная надежда на спасение, и всё вокруг приобрело особое значение и смысл. От радости распухшие губы Тихона растянулись в жалкой, кривой улыбке. Он хорошо понимал, что спасение теперь во многом, если не во всём, зависело от находчивости и сообразительности недавних добрых знакомых и его самого. И Тихон с присущим ему оптимизмом окончательно стряхнул с себя нервное напряжение.
«Как-то нужно условиться с ребятами, но как?» — подумал он, и в это время его мысли прервал голос незнакомого полицая:
— На, закури напоследок.
Тихон уловил в голосе враждебные, издевательские нотки, но сдержал себя:
— Спасибо, не курю.
— Не угодно, значит! Была бы честь предложена.
Тихон промолчал. Но полицай не унимался:
— Завещание-то оставил?
Тихон опять не ответил.
— Оставь, Иванов, — сухо отчеканил Сергей, резко повернувшись к полицаю.
— Глянь, заступник какой нашёлся, — окрысился тот.
— Пусть потреплется, — снисходительно вставил Тихон, — он силён задирать беспомощного. Сними с рук верёвки — тогда поговорим!
— Смотри-ка, прыткий, — сдавленно хохотнул Иванов и в упор посмотрел Тихону в лицо. — Герой нашёлся, пять минут жить осталось, а туда же, огрызается!
— Шкура ты продажная! — крикнул Тихон. — Я тебя ещё переживу!
Он встал на ноги и, пытаясь освободиться от пут, сильно рванул связанные руки.
Иванов сдёрнул с плеча карабин.
Но тут между ними возникла высокая, плотная фигура Виктора. Сергей передвинулся за спину Иванова.
— Спокойно, — с усмешкой произнёс он, — всему своё время.
Машина вяло качнулась из стороны в сторону, громко чихнула, выпустив через выхлопную трубу облако чёрного, густого газа, и остановилась. Из кабины неторопливо вылез командир взвода лейтенант Коновалов, поправил на голове шапку и неожиданно громко скомандовал: