Существенно, что в замкнутом "зародыше города" Ташково II внутри крепостцы, близко от входа, находилось еще одно, двенадцатое (по авторскому счету № 4) деревянное "жилище" (рис. 1). С нашей точки зрения (основанной на вышеизложенных представлениях ученых относительно верований и мировоззрения человека в период перехода от присваивающего к производящему хозяйству), единственная постройка, расположенная внутри сакрального пространства, должна быть храмом. Вход в первогород расположен с северо-западной стороны потому, что здесь проходила самая прямая и короткая дорога к храму.
Культовое здание отличалось от остальных жилищ внутренним устройством. Если в каждом из одиннадцати жилищ находился один очаг, то в святилище их обнаружено сразу три. Малый (южный) очаг, очевидно, бытовой, предназначался для обслуживающего храм "жреца", а два больших являлись жертвенными кострищами: восточное – для встречи восходящего Солнца и западное (с запасом древесного угля вдоль стены) – для встречи восходящей Луны. От восточного очага в юго-восточный угол отходит большая, глубокая жертвенная яма (2,4 х 1,3 х 0,8 м). В яме обнаружены обломки сосудов для жертвенной пищи и возлияний, принесенные в дар богам кусочки кремневых и глиняных орудий охоты, рыболовства, а также осколки медеплавильного тигля[13].
Очевидно, что ранние сибирские первогорода с планировкой, подобной классическому поселку Ташково II, имели собственные храмы Огня, олицетворявшего Солнечное и Лунное божества. Остается присоединиться к предположению В.Т. Ковалевой, что "поселение Ташково II было построено по заранее сделанному проекту", что в числе жителей поселения имелись жрецы, что обитатели центрального дома "были хранителями священного огня (?)" и что "ташковские комплексы значительно древнее синташтинских"[14].
Следует также принять во внимание, что в предшествующее энеолитическое время в долине Тобола уже существовали святилища округлой формы, замкнутые кольцевыми рвами, по дну и борт; которых располагались деревянные столбы-колонны и кострища. Исследователи считают, что это святилища, связанные с астральными культами[15].
Анализируя эти факты, полученные при раскопках древних памятников, археологи сознают, что сами вещественные источники не говорят, поэтому некорректно заключать, что бревенчатые поселки ташковской культуры, существовавшие четыре тысячи лет том; назад, оставлены "пришлым степным (ираноязычным) населением"[16]. Между тем полученные данные не оставляют сомнений в нормальном прогрессивном развитии коренного населения Сибири в древности, в наличии периодического идеологического и материального воздействия развитых южных центров на северные земли. Есть основания думать, что и сибирские племена и народности в свою очередь пускались в далекие переселения в южные страны.
В последние годы новые открытия археологов все более убеждают многих исследователей во мнении, что Южное Зауралье и Западную Сибирь можно отнести к числу вероятных центров, где на самом пороге бронзового века занялась заря такой крупной религиозной системы Древнего мира, как зороастризм.
Это возвращает сибирскую археологию и ее историю к проблеме происхождения ариев и их древней культуры[17].
Следует вспомнить, что о "городищах с жилыми стенами" первым заговорил 50 лет назад С.П. Толстов, ссылаясь на Авесту и имея в виду руины больших городов Хорезма, относившихся, по его мнению, к "ахеменидскому периоду". Последующие раскопки хорезмийских городищ не подтвердили, правда, первоначальных предположений этого ученого[18].
Однако если деревянные "городища с жилыми стенами" действительно связаны с древними ариями, то средой их обитания вполне могли быть как раз зауральские, сибирские земли в междуречье Урала, текущего на юг, и Тобола, устремленного на север[19]. Факты показывают, что деревянные города с наземными жилыми стенами вообще характерны для Сибири с ее необозримыми лесными и таежными пространствами. И едва ли этот тип крепостной архитектуры может быть строго связан с каким-либо конкретным временем, этносом или языком аборигенного населения.
Приведем лишь один пример: подобные фортификационные сооружения с успехом использовались сибирскими татарами, входившими в XVI в. в войско хана Кучума. Об этом сообщают русские документы того времени. Так, о крепости кучумовского царевича Алея сказано в грамоте царя Федора Ивановича от 1595 г.: "Алей де собрал Оялымские волости татар 150 человек и отвел их вверх по Иртышу на Черной остров, и тут де и они на Черном острову поставили городок и в том городке зимуют". А вот как описан один из таких городов в документе от начала 1601 г.: "А поставлены де у них избы рублены в стену кругом, по смете де изб с полчетверта-десять; да у них же де, господине, обдернуто около изб телегами кочевными большими для крепости от приходов" врагов[20].