Гарри ощутил, как по его горлу спускается вниз ледяная волна, расходится к рукам и лопается сотней снежинок в голове. Пройдясь по всему его телу, она оставила после себя холодное покалывание в кончиках пальцев рук и ног.
— Бррр, вроде действует.
Он передал пузырек, постучав по нему палочкой. Маленький сосуд наполнился быстро и тут же был опустошен снова. Гермиона зябко поежилась.
— Да уж, эта жидкость просто ледяная. Идем.
Собравшись с духом, друзья шагнули сквозь плотную завесу, полностью скрывавшую все находящееся за ней. Выйдя из огня, они молча переглянулись. Колдовское пламя не оставило на них никаких следов. А вот переведя взгляд вперед, дети не смогли сдержать изумленный вздох. Этого человека они никак не ожидали увидеть здесь.
— Вы? — синхронно спросили первокурсники.
Квиррелл подробно рассказывал о своей роли в событиях минувшего года. Дети, связанные появившимися по щелчку пальцев профессора веревками, потрясенно слушали. Наконец, когда Квиррелл упомянул, по чьим приказам он действовал, Гермиона не удержалась.
— Профессор, вы же преподаватель Хогвартса! Вы должны помогать и защищать своих учеников! Вы ведь... вы ведь профессор защиты от темных искусств, вы не должны слушать приказы Сами-знаете-кого! — тараторила девочка, для которой осознание того, что за всеми событиями стоял заикающийся, боявшийся собственной тени учитель, стало слишком большим потрясением после всех событий этого дня.
— Вы не должны ему подчиняться, профессор Дамблдор вам поможет, он вас спасет! Он великий волшебник, он защитит вас! Он...
— Заткнись! — резко крикнул незнакомый голос. — Избавься от этой дуры.
— Авада Кедавра!
Вспышка зеленого света, смутно знакомого Гарри. Резкий свистящий звук, и зеленый луч упирается в грудь Гермионе. Она чуть дернулась назад и обмякла, все еще удерживаемая наколдованными Квиррелом путами. Щелчок пальцев, веревки растворились в воздухе, и девочка свалилась на пол тряпичной куклой, выброшенной капризным ребенком.
Гарри с возрастающим ужасом смотрел на неподвижное тело подруги, судорожно хватая ртом воздух, не в силах вымолвить и слова. Из-за накатившей слабости, мальчик не смог удержаться на ногах. Страх, самый сильный в его жизни страх захлестывал его. Он вспомнил, откуда ему знаком именно этот оттенок зеленого. Он не знал всех событий той ночи, когда он лишился родителей, и не знал точного эффекта только что увиденного заклинания. Но остановившийся взгляд Гермионы позволял предположить самое худшее, что могло произойти...
— Дай мне поговорить с ним! — вновь зазвучал неизвестный голос.
Гарри с трудом оторвал взгляд от застывшего лица подруги и повернул голову к стоявшему у зеркала профессору.
— Но повелитель...
— Молчать! Делай, что велено, — приказал неизвестный.
Лицо на затылке Квиррелла легко можно было назвать страшным. Точнее, это было самое страшное лицо, какое только можно себе представить. Но испугаться еще сильнее, чем Гарри был напуган сейчас, он уже не мог.
— Что, Поттер, узнал это чудесное заклинание? Оно никогда не подводит. Девчонка подохла также, как и твои родители... Так почему же ты уцелел тогда?! Что в тебе такого? Хм... подведи-ка мальчишку к зеркалу.
Освободив от пут и забрав палочку, Квиррел схватил его за рукав и потащил за собой.
«Сейчас больше всего на свете я хочу, чтобы Гермиона была жива и с ней все было в порядке», — думал Гарри, молча глядя на зеркало. Он видел своих друзей, живых и невредимых: Гермиона обнимала его, счастливо улыбаясь; радостный Рон хлопал его по плечу. Изображение сменилось увиденным на рождественских каникулах: многочисленные члены его семьи улыбались и махали ему руками. Потом картина снова поменялась. Гарри с друзьями и семьей стояли все вместе, над чем-то весело смеясь.
Неожиданно начала подступать злость. Злость на всю несправедливость, что случилась с ним в этом мире. Постепенно, это абстрактное чувство начало оформляться в ненависть к конкретным людям.
Дурсли. За всю проведенную с ними жизнь, полную лишений и обид. После всех вольно или невольно услышанных разговоров детей своего факультета, он имел представление о том, каким могло бы быть детство с любящими родителями.
Снейп. За все его несправедливое отношение к Гарри и его друзьям. За бесконечные придирки на пустом месте. За молчаливое одобрение выходок слизеринцев. Просто за то, что он такая сволочь.
МакГонагалл. За то, что отказалась выслушать их, из-за чего они и полезли за этим чертовым камнем. За то, что не пыталась защитить учеников своего собственного факультета от нападок сальноволосого. В конце концов, за то, что при всей своей «честности» и «принципиальности», оценила жизнь Гермионы в пять баллов, жалкие пять баллов, по сравнению с тем количеством, что сняла за одну прогулку после отбоя.