Тогда, такая душа отказывается от перехода и возвращения домой. Во многих культурах такие души называют ангелами. Она было со мной рядом бестелесным облаком до самой моей смерти в том рождении, но и после моего ухода ее душа осталась на Земле.
Вот такие души, решившие остаться в виде охранников для любимых или просто очень испуганные, не могут залечить свои раны. Без Первоистока это почти невозможно. Раны - это поступки, которые такая душа совершает при жизни или она страдает от чужих рук, и боль при жизни так сильна, что остается и после ухода из тела темным пятном на одном из лепестков души.
Если снова и снова такая душа решает не уходить, не возвращаться, то и таких темных пятен будет все больше и больше. Опасно для души и то, что если она не получает энергии от других душ. Мы питаемся светом друг друга.
Для нас очень важна чистая любовь и забота. В жизни ее бывает мало. Поэтому каждая из нас старается напитаться золотым сиянием, будучи в материнской утробе. Как правило, этого прямого контакта, во время роста тела одной из душ, хватает на всю жизнь. И теплые воспоминания о плавании души в облаке золотого сияния вспыхивают в нас спустя годы легким огоньком дежа вю, когда мы засыпаем в подушках, под мягким одеялом. Или когда опускаемся в горячую ванну. Или когда засыпаем на груди женщины. Мы ищем, снова и снова, тепла и света друг от друга. Это помогает нам в пути от физического рождения до смерти физического тела. Но, бывает и так, что душа оставшиеся здесь на протяжении многих рождений раз за разом не находит питания, не находит света от других душ.
Причина в том проста: каждая душа, ну или почти каждая заперта в клетку ума и тогда ей просто сложно, а иногда почти невозможно дарить от себя другой душе. У души, которая раз за разом проходит рождения и смерти, ум почти никогда не становится снова разумом, на это просто не хватает времени, а вот ум превращается в почти непробиваемую стену боли и сомнений, которую раз за разом за собой переносит душа в новое рождение. Это очень печальная картина, и в такое положение дел почти никогда не вклинивается новая душа от Первоистока.
Такие больные, измождённые, раненые души ищут друг друга и стараются спастись сами, потому что, как известно, надежда умирает последней. На самом деле, все просто: этот порочный круг можно было бы разорвать, если бы такая душа просто вспомнила, как хорошо и тихо у Первоистока, но чем больше времени проходит тем меньше помнит душа о Первоистоке. И здесь, конечно нет другого виновника, кроме ума.
Я уже думал о том, что ум всегда мнит себя самым главный и чем сильнее такой вот "главный ум" тем больше его влияние на душу. Ведь душа и разум в материальном мире неотделимы друг от друга. Ум просто стирает все воспоминания о Первоистоке, заменяя их, на свои мысли и мнения. Такая душа очень похожа на слепца, потому что уже не знает ничего, хотя и думает, что знает все. Рано или поздно такие души просто уходят. Они просто теряют дыхание Первоистока в себе и становятся маленькой волной энергии, которую впитает в себя другая волна.
Такое случалось очень уж редко, но все же бывало, когда душа утрачивала дыхание Первоистока. Но всякий раз, когда такое случается каждая душа плачет. По-настоящему плачет, потому что мало какую боль можно сравнить с болью утраты дыхания. Каждая из нас это чувствует, как свою.
Ужас поражающий нас всех в этот момент выражается чем-то страшным и в физическом мире. Как правило, материальный мир на такую боль отвечает чем-то таким же ужасным и это что-то уносит к Первоистоку много душ. В один из таких горестных моментов извергался вулкан и призвал к Первоистоку тысячи душ сразу.
Душа моей мамы оказалась одной из таких Атманов. Мало того, что она сама была очень слаба, так и всю ее окутывал темно-зеленый, почти черный плющ ума, который в свою очередь был окутан дымкой ожиданий. Этот плющ был настолько силен, что почти целиком закрывал собой душу мамы. Мне удалось рассмотреть, как шипы ума буквально вгрызались в слабое сияние души. В отличие, от моего света, который был ярким, ее свет отдавал серостью и даже чернотой. На ней было очень много темны пятен, которые так и старались поглотить своего владельца. Мне безумно жаль эту душу. Не в силах больше смотреть на это, я отвернулся и спрятался внутри собственного тела. Мы больше не говорили так, как раньше. Хотя она по-прежнему грела меня своей любовью и заботой, но такого единения больше не было. Мне показалось, что ей было стыдно говорить со мной, и она не тревожила меня. Я же молчал, потому что пока не мог найти решения проблемы. Мне нужно было время, чтобы понять, что делать и как ей помочь. Впервые на моей памяти я встретил столь раненую душу, и просто ответного сияния, здесь было явно мало, нужно было что-то сильнее, но что? Некоторое время мы оба пребывали в тишине.