Я уже не мог ей помочь, так как хотел, но был готов помочь иначе.
"Я буду для тебя светом, мама".
Я расправил все свои лепестки и со всей решимостью нырнул в самую глубину ее тела. Туда, где билось сердце; туда, где была душа. Ее маленький огонек, по сравнению с моим светом, казался смешным и почти незаметным. Теперь, не скованный телом, я четко видел, насколько слаба была ее душа. Сейчас ничего не стоило разбить клетку ее ума. Секунду я сомневался в своих силах, а потом просто обнял ее.
Обнял всеми своими лепестками и отдал себя, отдал всего без остатка, мне хотелось, чтобы она забрала меня к себе, чтобы она опять приняла меня. Плющ ее ума треснул и буквально взорвался под моим сиянием.
Я уже чувствовал, что еще мгновение - и я снова буду с ней. Буду ее частью, только теперь не на короткую человеческую жизнь, а навсегда, но она остановила меня.
Она не хотела, чтобы я стал ее частью, и очень аккуратно стала высвобождаться из моих объятий. Я уговаривал ее, но она хотела, чтобы я жил. Теперь, после того, как плющ ее ума растворился, я увидел, насколько она прекрасна. Мама не просто изливала золотой свет она была им. Она была прекрасна, как и любая из нас, но ее любовь была куда сильнее уже знакомой мне любви.
"Я заберу все твои раны с собой, мама!"
И прежде чем она успела ответить, я соединил ее лепестки с моими. И как только они соприкоснулись, ее раны перешли на мои лепестки, и теперь эти темные пятна прошлого были моей частью.
Она плакала. По всем ее лепесткам бежали красной рябью еле заметные огоньки. Это и были слезы души. Мне хотелось утешить ее, но что я мог, кроме того, что уже сделал.
Она прикоснулась ко мне - и я увидел огромное поле и разноцветный закат. Я сразу догадался, что именно этот закат она просила меня нарисовать. Он был действительно прекрасен. Небо было лиловым и по нему, в самых причудливых формах, расплывались облака, краски оранжевого и красного цветов. Сквозь такие блики проглядывали кое-где и звезды. Необычайно красиво и эта красота мне напомнила Первоисток.
"Все создано по образу и подобию твоему...-вспомнилось мне."
- Мама, я хочу остаться здесь с тобой! -кричал я в небо и только сейчас понял, что был я в своем собственном теле, только уже большом, более взрослым. Таким я мог бы стать, если бы…
- Мама, не прогоняй меня! Я люблю тебя! - Мой голос срывался на крик и больше походил на писк,
- Прости меня. - Ее был похож на шуршание травы или журчание реки.
Она была спокойна, чувствовалась в ее голосе мощь Первоистока, чувствовалась, что она прошла куда больше жизней чем я.
- Спасибо тебе!
- Мама! Мама! Мамочка, не прогоняй, умоляю!
- Тебе пора. Тебе нельзя быть здесь. Пора домой.
- Мама, но я не смогу без тебя!
- Сможешь. Я люблю тебя и всегда буду благодарна за свою любовь. За то, что заставил вспомнить...- голос становился все тише.
Я понял, что скоро она прогонит меня.
- Мамочка, пожалуйста, не прогоняй!- по моим щекам котились слезы. Я почти срывал голос, стараясь докричаться. - Как же я найду тебя, мама? Если я сейчас уйду то потеряю тебя!
- Я найду тебя в следующем рождении.
- Мама, зачем ждать так долго! Я могу прийти опять к тебе! Мама, не оставляй меня!
- В этом рождении я больше никого и никогда не приму в этом теле. Не допущу больше такой боли, по собственной глупости, ни для одной из душ. Прости меня, сынок...
Последние слова долетали до меня сквозь пелену перехода. Мама сделала его для меня почти незаметным. Она окутала меня таким сильным золотым светом, что я даже и не заметил, как оказался у самого Первоистока...
Я осмотрел себя и понял, что на каждом из моих лепестков остался красный след от собственных слез. Боль от того, что меня лишили шанса на жизнь, я пронесу сквозь еще многие и многие рождения.
"Я жду тебя, мама! Всегда буду любить тебя, мамочка!"
С этой мыслью я окунулся в приятную, теплую пустоту, которая мягким одеялом укрыла меня от всех переживаний моей короткой жизни.
И уже сложно было вспомнить маленькое тельце, большие глаза и тянущиеся ко мне окровавленные пальчики с почти прозрачной кожей.
Конец