Кайлен был заключен не в яйцо - в латы, закрывшие его от мира. Я хотела верить, что смогу до него достучаться - и не верила.
- Вы должны читать ему.
- Он не слышит!
- Должны! Читать ему, рисовать для него, лежать с ним на ковре! Мультфильмы смотреть!
- Он не понимает!
- Надо! Лепите, перебирайте фасоль с макаронами, держите за руку!
- Он не чувствует!
Я вдруг обнаружила, что мы стоим и кричим друг на друга. Кайлен запустил руку в волосы, запрокинул голову к небу и издал тот же прерывистый горький вздох, который я услышала от Джолиона в бассейне. Ему было больно. Непереносимо.
Джолион смотрел сквозь нас - в то место, где он был счастлив.
- Он ни хрена не понимает! - прокричал Кайлен. - Его нет! Был - обычный, нормальный ребенок, а стал деревяшкой! И вы предлагаете мне с ним перебирать фасоль? За руку держать? Да он не поймет, здесь я или ушел! Он! Не! Понимает!
Мне надо было вести себя по-другому. Мне надо было быть милой, спокойной и уступчивой - но однажды я уже была такой, и это кончилось тем, что у меня никогда не будет детей.
- Вам больно? - негромко спросила я, и Кайлен так же тихо ответил:
- Да. Больно.
- Ему еще больнее. И вас никто не вылечит, кроме вас самих.
Не знаю, с чего я это взяла. Не знаю.
Кайлен вздохнул. Словно провел ладонью по волосам, и я увидела, как над его головой проплыла пригоршня искр.
- Я буду поздно, - глухо произнес он. - Работайте.
И Кайлен быстрым шагом двинулся от нас, так, словно боялся, что кто-то бросится за ним. Я почти без сил опустилась на скамью - мои камешки, цветы, абрикосовая камедь рассыпались, никому не нужные.
Есть ли в этом смысл? Хоть какой-то?
Джолион, не меняясь в лице, протянул мне руку. Я взяла ее и принялась массировать пальцы.
***
После обеда Джолион отправился спать, и у меня появилось несколько свободных часов. Уложив мальчика, Мадс пришел в гостиную, где я рассматривала портрет рыцаря во всю стену, и предложил:
- Если хотите, то можем устроить вам небольшую экскурсию. В Малом музее недавно открылась выставка новой живописи. Несколько дико, на мой взгляд, но интересно.
Новая живопись? Должно быть, что-то вроде работ Кандинского.
- С удовольствием! - ответила я. - Мне надо побольше узнать об этом мире, раз уж я теперь здесь живу.
Мадс неопределенно пожал плечами.
- Он похож на ваш, насколько я знаю. Но у вас нет магии и драконов.
«И слава Богу!» - подумала я. У нас и без них хватало приключений.
- А вы умеете заглядывать к нам? - поинтересовалась я. Мадс кивнул.
- Да, есть технология. Смотреть можно, а вот проникать - очень трудно. Медир Кайлен потратил безумную сумму, чтобы вытащить вас.
Я вздохнула.
- Похоже, я все-таки несправедлива к нему, - призналась я. Мадс неопределенно пожал плечами.
- Я вижу, что вы хотите мальчику добра. И меня это радует.
Да, я всегда любила детей. Пошла в педагогический потому, что действительно хотела с ними работать, а не потому, что не хватило ума для чего-то другого. И мне было искренне жаль Джолиона, который не сумел справиться со своей потерей.
Мы все слишком много потеряли. И исцелиться могли только рядом друг с другом.
Вскоре автомобиль, похожий на хищника с глянцево блестящей шкурой, отвез меня в центр столицы из жилых окраин. Я завороженно смотрела в окно, чувствуя себя даже не деревенщиной, которая выехала в город, а пылинкой в сверкающих жерновах. Безумное количество машин, небоскребы, изумрудные россыпи парков, толпы людей, которые ничем не отличались от моих соотечественников - у меня даже голова закружилась.
- Смотрите-ка! - водитель указал вправо, и я увидела, как над тротуаром пролетела огненная комета и, ударившись о землю, рассыпалась облаком искр и превратилась в упитанного господина в дорогом костюме - небрежно помахивая портфелем, он направился в сторону одного из небоскребов.
- Тоже дракон? - спросила я. Водитель кивнул.
- Медир Хольц, генеральный директор «Аттика».
Только сейчас я окончательно поняла, что попала в другой мир. В нашем генеральные директора тоже звери, но не в прямом смысле.
Автомобиль остановился возле здания, похожего на античный храм. Выйдя вместе с водителем, я увидела пестрые растяжки и прочла: «Витус Кевели: новый взгляд». Должно быть, это он был представителем той новой живописи, о которой так скептически говорил Мадс. По ступенькам поднимались люди, экскурсоводы с яркими флажками возглавляли группы туристов, и мне вдруг сделалось жутко - настолько, что несколько секунд я не могла идти.