Слышу тихий всхлип. Кажется, Мира плачет. Сам еле сдерживаю слезы, дерущие глотку.
— Я ничего не прошу от тебя. Ни советов, ни слов утешения — мне ничего не надо. Я уже их наслышался. Сыт по горло. Но если вдруг тебе покажется, что меня трудно понять, вспомни мои слова. И попробуй принять, если сможешь! Обещаешь?
— Конечно. Обещаю, — слышу тихий ответ. Эти простые, искренние слова окрыляют, давая некое подобие надежды на то, что у нас может все получится. И шаг за шагом приближают меня к моей цели.
Глава 14. Мира
После ужина нас выводят наружу и я потихоньку открываю глаза. Даже мягкий свет ламп кажется теперь слишком ярким. Рядом с собой вижу Макса. Сейчас его белоснежная рубашка выглядит плачевно. В области груди и живота она вся покрыта темно-красными разводами. И брюки тоже запачканы, как после кровавого побоища. Какой там клуб теперь, в таком виде!
Макс осматривает себя в зеркало и, глянув на меня, улыбается:
— Нам придется подкорректировать планы. Теперь у нас остается два варианта. Первый — отвожу тебя домой прямо сейчас. Что было бы жаль, ведь сегодня в клубе неплохая музыкальная программа, а билеты уже куплены. Второй — мы заходим сначала в мой офис, расположенный в соседнем здании, я переодеваюсь в чистый костюм, и тогда мы отправляемся в клуб, где отрываемся по полной.
Не раздумывая, восклицаю:
— Конечно, зайдем к тебе в офис! Не пропадать же билетам!
Не хочу заканчивать вечер, так чудесно начатый, раньше времени. И еще надеюсь чуть больше узнать о Максе, побывав в его кабинете. Там, конечно, не квартира, но ведь какие-то отпечатки его личности там должны оставаться?
Мы одеваемся и идем по дороге, усыпанной щебнем. В промежутках между зданиями, там, где дворники схалтурили, натыкаюсь на голый лед и скольжу, потеряв равновесие. С благодарностью опираюсь на Макса. Без его поддержки, наверно, уже валялась бы на льду в синяках, побитая дорогой.
На этой улице я бываю редко. Деловой квартал. Офисы, высотки преобладают, хотя до старого города с его средневековой романтикой рукой подать. Буквально за проезжей частью, по которой и сейчас машины непрерывно снуют, заканчивается асфальт и начинается брусчатка. Как будто по стыку двух времен идешь. Одной ногой в прошлом, другой в настоящем.
Направляемся в соседнее здание. У входа столик вахтера, но почему-то пустой. Макс вытаскивает из бумажника электронный ключ и тоном заговорщика объявляет:
— Мы пройдем здесь, только если вплотную друг к другу прижмемся. Пробовала так делать в детстве?
Недоверчиво смотрю на турникет. Детство-то давно закончилось! А вместе с ним и весовая категория в тридцать кило, и легкомысленные выходки с одним лишь планом "А интересно, что будет, если я сейчас…". Спрашиваю робко:
— Может, я здесь подожду?
Упрекает, одновременно вызов бросая:
— Трусишь?
Макс встает за спину и обнимает меня за талию. Своим прикосновением подчиняет. Направляет. С мыслей сбивает. Шепчет:
— Не бойся, это будет забавно!
Подносит карточку к турникету, раздается писк и мы, плотно прижавшись друг к другу, проскальзываем внутрь.
Потом, взявшись за руки, опять же по пикнувшей карточке, поднимаемся на лифте. Проходим по длинному коридору, утыканному дверьми с табличками. Открываем нужную, и в лицо ударяет яркий свет. Чувствую, как напрягается рука Макса.
За столиком перед дверью в следующий кабинет сидит девушка. Русые волосы зачесаны в пучок, из которого торчит воткнутый карандаш. Перед ней огромная чашка, пахнущая кофе. Глаза покрасневшие, с припухшими веками. Усталое лицо без всякого выражения смотрит на нас. Бедняжка так выдохлась, что даже появление испачканного босса с неизвестной девицей в неурочный час ее не удивляет.
— Добрый вечер, Максим Александрович!
— Что ты здесь делаешь, Регина? — неприязненно цедит Макс сквозь зубы. Лицо его — застывшая маска, изображающая сурового спартанца, наверно. Куда только делся молодецкий запал, две минуты назад меня на беспечную выходку толкнувший?
— Работаю. Документацию готовлю, как вы и просили.
— В пятницу? В десять вечера?
— Ну да. Вы сами сказали, что к понедельнику все должно быть готово. Вот я и готовлю. Еще и завтра придется прийти.
— И долго ты собираешься здесь… работать? — Макс выплевывает последнее слово, как грязное обвинение.
Бедная Регина кротко отзывается:
— До двенадцати, чтобы успеть на последний автобус.
Макс приказывает:
— Сейчас же отправляйся домой! В таком состоянии ты мне всю документацию перепутаешь! Отдохнешь и завтра вернешься со свежими силами!
Девушка то ли всхлипывает, то ли вздыхает. Но соглашается:
— Хорошо. Сейчас только уберу за собой и уйду, чтобы вам не мешать.
Макс опять ее неприязненным взглядом окатывает. Хочет, кажется, что-то резкое сказать, но в последний момент передумывает. Плотно рот сжимает и молчит.
Вскоре Регина уходит, то и дело спотыкаясь на высоких каблуках, и я сажусь на ее место. Собираюсь в этом предбаннике переждать, пока Макс переодевается. Не удержавшись, упрекаю:
— Да ты тиран, оказывается? Подчиненных своих не щадишь?
— Это ее работа, — сухо отзывается Макс. — Если моя секретарша не справляется со своими обязанностями, то надолго она здесь не задержится.
— Но она же старается! Это невооруженным взглядом видно!
— Мне важны результаты, а не старания, — Макс открывает дверь в кабинет и вдруг гостеприимно предлагает:
— Хочешь зайти, осмотреться?
Я согласно киваю и захожу в просторную комнату. Здесь идеальный порядок. Строгая офисная мебель, шкафы. Никаких милых пустячков, в которых проявлялся бы характер хозяина. Макс подходит к окну и поднимает жалюзи. Любуюсь прекрасным видом из окна. Башни старого города в праздничной подсветке, улочки ухоженные, окна домов горят нарядными квадратиками. За спиной слышу какое-то шевеление и раздается голос Макса:
— Я пока переоденусь быстро, чтоб времени не терять.
Могу сейчас прижаться к стеклу и за городом неотрывно наблюдать. А могу повернуться и подсмотреть немного за Максом. Соблазн изнутри меня толкается, скребется неугомонно, и я, не удержавшись, ему поддаюсь. Чуть развернувшись, кошусь назад.
Макс уже переодел штаны — сейчас он стоит в темных брюках. И рубашку грязную скинул на пол, ищет в шкафу новую. Вид его подвижных, рельефных мышц на спине завораживает. Как будто античная статуя ожила. В горле вдруг пересыхает. Мне бы водички сейчас! Стащив, наконец, с вешалки рубашку, он поворачивается ко мне и я заливаюсь краской. Стыдно, что подглядываю. А глаз отвести от него не могу! Его мощный торс весь бугрится мускулами, можно на уроке анатомии мышцы по нему изучать. Так и хочется потрогать, настоящий ли?
Он бросает чистую рубашку на стол, подходит поближе:
— Я тебя не смущаю?
Качаю головой из стороны в сторону. Смущаешь, конечно, — не то слово! Ты мою кровь бомбой атомной взрываешь! Я сейчас вся на молекулы распадаюсь. Все былые «правильно» и «неправильно» в небытие исчезают бесследно. И зачем я только обернулась? Зачем?
Он подходит ко мне вплотную и впивается в губы. Его горячая кожа мою жаром опаляет. Током бьет, насквозь прошибает. С головы до пят. До кончиков пальцев.
В его объятиях патокой тягучей плыву, растворяюсь.
Время замирает в этой секунде. Все сжимая до него и меня.
Вдруг из нашей точки Вселенной нас вырывает резкий стук. Вслед за этим дверь открывается. Отпрянув от Макса, удивленно наблюдаю за происходящим. Сюр какой-то! Выдуманный чьей-то злой, коварной фантазией! На пороге стоит Регина и заявляет своим уставшим, бесцветным голосом: