— Нет, не запугали и не откупились. Они уже наказаны. Мать Гриши Мазина была у меня сегодня утром. В институт приходила. Умоляла, чтобы я остановила Малыша. Она считает, что в постигших её семью несчастьях виновен он. Мы с ним вчера вечером побывали у них дома. Ждали от них каких-то слов извинений, но не дождались. Сам этот подонок начал уверять нас, что Наташа добровольно согласилась на секс. А родители просто смеялись мне в лицо! Идите, мол, в милицию и подавайте заявление об изнасиловании. Вот тогда Малыш и проклял их!
— Так… — Петренко нахмурился. — О каком несчастье вы говорите?
— Вы ещё не в курсе? — Марина Михайловна вздохнула. — Мазина утром рассказала, что вскоре после нашего ухода, её сын полез за какой-то надобностью на шкаф. Под ним подломился стул или табуретка, и он очень неудачно упал. Наверное что-то попало под спину. Говорит, у него перелом позвоночника. Инвалидом он стал…
Наташа ахнула и прикрыла рот руками. Мать мрачно взглянула на неё.
— Держи себя в руках. Порой такое случается! Тебе не говорила, но рано или поздно ты всё равно узнала бы. Если бы ты мне в тот же день рассказала о случившемся, то этот подонок сидел бы сейчас в тюрьме и дожидался суда. Может, и не случилось бы с ним такого несчастья. А теперь чего уж. Он и без того достаточно наказан. Пусть уж живёт на свободе, если это можно назвать жизнью…
— А Соловьёв? Какая его роль в случившемся?
— Он тоже принял участие в изнасиловании. Но его роль сводилась лишь к подавлению воли Натки. Кроме того, навалился ей на ноги, когда Мазин её раздевал.
— Понятно… А кто эта благородная мстительница, которая решила рассчитаться за Наташу?
Мать перевела вопросительный взгляд на дочь, но Наташа лишь пожала плечами:
— Я не знаю. Честно не знаю! Девочка, которая избила Соловьёва? Как такое может быть? Он парень очень сильный. На физкультуре до самого потолка спортзала по канату на одних руках поднимается! Представляете? Нет, не может такого быть! Это никакой девочке не по силам.
— Это должен быть кто-то из твоего близкого окружения. Эта девочка сказала, что очень тебя уважает. Кто она?
— Говорю же, не знаю! Нет у меня никаких друзей в школе! Не успела ещё обзавестись!
Вмешалась мать.
— Всё же это явно кто-то из школы. Там ищите. Не обязательно это кто-то из друзей. Может быть какой-нибудь тайный воздыхатель. Натка вот не знает, а Малыш рассказал мне, что эти два подонка уже на следующий день начали в школе хвастаться, что оба переспали с ней.
— Что?! — крикнула Наташа.
— Да успокойся ты уже! — прикрикнула на неё мать. — Что ты такая нервная? Когда я в школе училась, про меня говорили, что я чуть ли не с каждым вторым из парней переспала! Что же, на каждого болтуна внимание обращать? — она усмехнулась. — Ничего не подтверждай, но и не опровергай! Делай загадочное лицо и увидишь, как все мальчишки вокруг тебя на задних лапках плясать начнут. Это же такое удовольствие — дурачков за нос водить! Пользуйся случаем! Развлекайся, людям это нравится.
Наташа мрачно усмехнулась. Петренко тоже улыбнулся и спросил:
— Точно не хотите подать заявления?
— Точно! Смысла никакого нет. Прошло уже больше двух недель. Материальных свидетельств изнасилования никаких не осталось. Теперь только слова свидетелей, а они, как вы понимаете, будут молчать. Соловьёву нет никакого резона становиться соучастником группового изнасилования. А его подруга… как её?… Стручкова? Та, скорее всего, будет его выгораживать или ссылаться на то, что ничего не видела и не слышала. Из одного инстинкта самосохранения. Дело ведь у неё дома происходило. И что вы против этого предпринять сможете? Ни-че-го! Нет, не нужно нам это! Если оба оказались на больничных койках, причём главный виновный стал инвалидом, то их сам бог наказал. Нам ли вмешиваться в его дела?
— Вы верите в бога? — усмехнулся Петренко.
Марина Михайловна тоже усмехнулась, но ничего на это не ответила. Пора было закругляться. Он вздохнул. Никакой полезной для дела информации не получил. Оставалась слабенькая надежда на то, что удастся узнать что-нибудь от школьных друзей Соловьёва и Мазина. Может, они прольют свет на эту таинственную драчунью, которая двумя точными и сильными ударами определила на больничную койку взрослого и крепкого парня.
Осталось последнее. Он раскрыл свою папку, достал протокол опроса Стручковой, пробежал глазами страницу с описанием примет мальчика и девочки, затеявших в подвале драку, а потом зачитал вслух. Мать с дочерью переглянулись и пожали плечами. Никого из этих двоих они по описанию не узнали.