— А из-за чего хоть психоз?
Саша усмехнулся:
— У Катиного отца какое-то заболевание желудка или пищевода было. Из-за этого у него очень неприятно пахло изо рта. А жену он очень любил. Готов был каждую ночь на неё забираться. Она мне потом рассказывала. Говорит, как вспомню, что мне предстоит, так у меня сразу мурашки по коже и крышу сносит!… Ну и отыгрывалась на нём и на детях. У Катюши ещё старший брат есть, но я с ним незнаком. Он к тому времени уже закончил восемь классов и подался во Владик. В мореходку поступил.
— Да, дела… — протянула Катя. — Из-за такой чепухи такая трагедия случилась…
Саша вздохнул:
— С одной стороны посмотреть — действительно чепуха. А с другой… Знаешь, а я эту тётку понял. Хоть и повела она себя после смерти мужа по-скотски, но по крайней мере понятно стало, почему она так себя при его жизни вела. Да не… Она баба-то неплохая. Простая, как три копейки, эгоистичная, но таких ведь очень много. Нельзя же их за это ненавидеть, правильно? Она мне потом призналась, что жалеет о своём поведении. Мы все делаем ошибки. От них никто не застрахован.
— А что за диагноз у отца был? — спросил сидящий напротив Саши парень.
— Не знаю… Она мне говорила, что таскала его по всем врачам. Гастрологи установили, что причина крылась в какой-то болезни желудка или пищевода. Но диагноз она мне не назвала. Да и вряд ли она его запомнила, даже если ей его сказали. Я же говорю — она доярка. Непонятно даже, было ли ему какое-нибудь лечение назначено. Я тогда особенно не вникал. Мне самому в ту пору ещё двенадцати не исполнилось. Не думал тогда, что по медицинской части пойду.
Снежанна кивнула:
— Слушай, ты вчера сказал, что как-то раз умер. Это что, для красного словца?
— Нет, и в самом деле умер. Как раз на следующий день после смерти отца Кати. Меня утром доставили в больницу с подозрением на острое крупозное воспаление лёгких, а уже к десяти вечера я умер. Клиническая смерть продолжительностью в семь минут.
— Ого! — усмехнулся парень. Он уже поел, но не спешил уходить, заинтересовавшись их разговором. — Ну и как там, на том свете?
— Не знаю… — улыбнулся Саша. — Сердце остановилось, но мозг-то не умер. Я всё видел и слышал. Правда слышал, как через ватную подушку. Помню лицо тёти Марины — она как раз пыталась мне сердце запустить. Злая-презлая! Ругается на чём свет стоит, а сама искусственное дыхание делает! А мне так хорошо было! Ничего не болит, дышать не нужно. Смешно даже было… Она меня и вытащила. Сделала прямой укол в сердце, и я назад вернулся. А потом реаниматоры подоспели, и меня забрали из педиатрии.
— А как она там оказалась? Она что, врач?
— Она у нас кафедру акушерства и гинекологии ведёт. Профессор Колокольцева. — пояснила Катя. — Она в той больнице работала, куда тебя доставили?
— Угу, в той. Заведовала отделением гинекологии.
Он поставил пустой стакан на тарелку, сунул под мышку лежавшую на коленях кожаную папку и поднялся:
— Пошли, Кать, а то на лекцию опоздаем…
Катя кивнула и начала собирать свою посуду. Подскочила и Снежанна:
— Саш, подожди! Ребята с тобой хотят встретиться и поговорить. Миша и Наиль. Ты что вечером делаешь?
— Вечером? Шашлыки собрался делать. Иванка мяса хорошего достала. А вы приходите. Мы и вас накормим. Кусок большой, на всех хватит.
— Куда приходить? Вы в частном доме живёте?
— Угу, в частном. Там участок довольно большой. Даже беседка за домом имеется. Посидим, поболтаем. Если ребята выпить захотят, пусть с собой несут.
— А тётя Марина не будет возражать? Как, кстати, её отчество?
— Марина Михайловна. Нет, не будет. С чего ей возражать? Мы с Иванкой и её накормим. Она, кстати сказала всем нам, что не будет против, если к нам друзья будут ходить.
— Всем — это кому?
— Мне, Наташке и Иванке.
— Это её дочери?
— Угу, дочери…
— Говори адрес и во сколько приходить!
— Не найдёте вы… — вздохнул Саша. — У нас дом на левом берегу. Улица Герцена, 14.
— Найдём! Я на Герцена как-то раз уже бывала. Во сколько подходить?
— Наташка с Иванкой во вторую смену учатся… Подходите к семи? Может и тётя Марина к этому времени с работы вернётся. Вместе посидим…
Глава 7. На шашлыках