Все великие люди говорят, что изучения видимого мира недостаточно, что только невидимое содержит в себе самые полезные истины. Все это не ускользнуло от замечательной прозорливости древних посвященных, которые так искусно умели передать изыскателям разницу между миром, познаваемым чувствами, и миром, познаваемым разумом.
«Вновь принимаемому ученику, до открытия таинств Исиды, показывали какой-нибудь ящичек, высеченный из камня, с изображением снаружи символического животного, маленького насекомого – скарабея».
«Но раскрывая этот скромный и вместе с тем загадочный ящичек, он находил в нем яйцо чистого золота, в котором оказывались вырезанные из драгоценных камней Кабиры, боги открыватели, и их двенадцать священных Домов. Таков был способ, которым древняя мудрость свято хранила познание истины мыслью и сердцем, и этот скрытый символизм, этот герметизм за тройной печатью, становился все более и более научным, по мере того как степень знания более приближалась к божественной тайне мировой жизни « 2. Наука всюду натыкается на мир первоначальных причин и, не желая изучать его научно, парализует прогресс. Это особенно ясно видно по отношению к одной из самых полезных наук – Медицине, которую и до сих пор еще называют искусством лечить.
1 Bacon, «De Dign. et Increm. Scienc.» I, I I Iи IV.
2 St. Yves d'Alveydre, стр. 67.
Медицина должна так глубоко изучать невидимый – первоначальные причины, что, рано или поздно, она достигнет их области. Последнее время она бросилась, очертя голову, в материализм, справедливо восставая против древней метафизики, к которой она тяготела.
Патологическая анатомия с успехом отозвалась на призыв смелых новаторов и, нагромождая открытие на открытие, зажала рот сторонникам непонятного анимизма или витализма, который будет принят только впоследствии и то благодаря чудесам гомеопатического метода.
Открытие топографии нервных центров, тесная связь клинической медицины с операциями наглядной физиологии, дали материалистической медицине возможность гордиться своим делом и, в то время как она готовилась провозгласить свою победу, вновь появились признаки невидимого мира, казалось бы навсегда отвергнутые наукой.
Внушение на расстоянии, факт неоспоримый, несмотря на систематическое отрицание людей отсталых; все более вероятное существование флюидов, отвергавшееся прежде с таким упорством; явления, наблюдаемые и изучаемые спиритами, и, наконец, признанные официальными учеными всех стран (В Англии – Крукс; в Германии – Цельнер; во Франции – доктор Жибье. (См. Papus, «La Magie et l'Hypnose»), побуждают беспристрастных исследователей заняться областью невещественного и тем увеличить элементы будущего синтеза, который воссоединит феномен с нуменом. Я смело утверждаю, что какие бы ни потребовались усилия для новых исследований, сколько бы ни было лиц, достигших славы благодаря открытиям, но люди неминуемо возвратятся к области древнего оккультного знания.
Вследствие этого явится сильнейшее противодействие материализму и, так как трудно ожидать умеренности, то произойдет реакция в сторону мистицизма.
Вот почему мне хотелось бы доказать, что истина не явится ни из одной крайности, ни из другой, и дать понять всем высокую мысль, заключающуюся в одной фразе Луи Люкаса, которая послужила эпиграфом к этому сочинению.
«Согласовать глубину древних теоретических взглядов с прямотой и силой современной экспериментации» – вот все что требуется.
Когда я представляю себе две области, к которым должна тяготеть медицина: Идеализм и Материализм, то это не плоды моего воображения. Все ученые понимали это отличие, а те, кто утверждает, что гипотеза не имеет значения в науке, не знают прекрасного замечания Труссо:
«Как только вы имеете факт, только один факт, приложите к нему весь ваш ум, ищите все выдающееся, найдите все ясное, примените гипотезы и даже предполагайте их. если надо» 1.
Профессор Труссо понял бесполезность изучения медицины для тех, кто предается исключительно современным методам, и мне пришлось бы цитировать целые страницы, если бы я захотел показать, насколько он этим возмущен:
«Отчего разум делается более ленивым, по мере того, как научные сведения умножаются; он довольствуется изучением, не заботясь о том, чтобы разрабатывать добытые ранее сведения» 2.
«Вы, окруженные всякими средствами, избалованные, нервные, пресыщенные излишеством вам предоставленным, вы умеете только получать, а нерадивый ваш разум задыхается от тучности и умирает от непроизводительности».
«Господа! умоляю вас: поменьше науки и побольше искусства!» 3.
1 Introduction a la Clmique de l'Hotel-Dieu, ст. 83.
2 Там же, стр. 38.
3 Там же, стр. 39.
Вот каким образом понимал этот великий учитель две области, о которых я только что говорил, и которые он определил следующими названиями: Искусство Медицины – соответствующее Идеализму, а Наука Медицины – соответствующая Реализму. Повторяю, все мыслители поняли это различие и физиология в лице Клода Бернара провозглашает единство воображения с наукой, говоря:
«Наука не противоречит наблюдениям и данным искусства, и я не могу согласиться с мнением тех, кто утверждает, что научный позитивизм убивает вдохновение. На мой взгляд, выходит совершенно противоположное. Я убежден, что когда физиология вполне разовьется, то поэт, философ и физиолог – все будут понимать друг друга» 1.
Нельзя не отдать справедливости Клоду Бернару, который с замечательной прозорливостью производил изыскания. Он удивительно чувствовал истину и видел бесполезность экспериментального материализма:
«Не отвлекаясь от цели моих изысканий, я мог бы легко доказать, что материализм не имеет никакого значения в физиологии и ничего не разъясняет» 2.
1 Claude Bernard, «Science experimentale», стр. 366.
2 Там же, стр. 361. (Physiologic du Coeur)
«Материальные свойства тканей составляют средства, потребные для выражения жизненных явлений, но нигде эти свойства не могут объяснить первоначальной функции органов. Волокна мускула доказывают своими свойствами только явления мускульного сжимания, но такое свойство сокращения, всегда одинаковое, не разъясняет нам, отчего существуют разные двигательные органы, одни для того, чтобы производит, звук, другие – дыхание и т.д., и потому было бы странно говорить, что мускульные волокна языка служат для разговора, горла – для пения, а диафрагмы – для дыхания. То же самое можно сказать и относительно мозговых волокон и клеточек, имеющих способность возбуждения деятельности нервов и проводимости; но из-за этого нельзя им приписывать способности: ощущать, думать или хотеть. Следует быть осторожным и не смешивать свойств материи с отправляемыми ею действиями ( Там же, стр.429, (Discoursde reception a l'Ac. francaise)».
Я привел эти ссылки, чтобы указать, что можно, при здравом рассудке, соединять вещество с идеей и науку с искусством, скажу более, что науки общие, относящиеся к области оккультизма, должны войти по большей части в состав наук специальных, зависящих от мира чувственного.
Оккультное знание извлекло из этого практическую пользу. Впрочем, сделанных Луи Люкасом замечаний, я думаю, будет достаточно, чтобы убедить самых отъявленных скептиков.
Теперь нам остается узнать, какие трудности представляет изучение оккультизма, и каким образом можно достичь познания его.
Следует заметить, что представляя оккультизм в практическом его применении, я очень мало говорил о необыкновенных и могучих силах, которые можно приобрести посредством его, а равно и о приготовлении золота посредством философского камня. Это произошло оттого, что я считаю оккультизм как бы входящим в состав современных наук, почему буду основываться на данных, если и не применяемых, то, по крайней мере, таких, которые легко могут быть допущены большинством современных ученых. Вот почему я буду говорить о трудностях изучения этой науки только в отношении ее теории.
Обратите внимание на препятствия, возникающие при ближайшем ознакомлении с современными науками. Попробуйте изучать физику или астрономию, при незнании математики; или медицину, не преодолев страшной трудности номенклатуры анатомии. Везде вы найдете путь тем более закрытым, что достигшие цели, с умыслом, сдерживают будущих конкурентов. Обсудив подобные затруднения, внимательно рассмотрите оккультизм и добросовестно обдумайте, не нужно ли.